Библиотека

Жизнь в поисковом лагере подчинена одной цели — поднятию солдат. И отсюда — нет в ней разнообразия, не блещет она запоминающимися событиями. Лагерь служит местом основного сбора, с целью отдохнуть от нелёгкой работы, проще сказать, переночевать. В остальное время в лагере — только дежурные, ну и больные, если есть таковые. Период бурного общения приходится, как вы понимаете, на время перед сном.
Поздним вечером, когда работа попросту уже невозможна, до той самой минуты, когда сон овладевает поисковиками, сидят они у костёрчика и несётся: «А помнишь?», «А вот это знаешь?», «А у нас ещё вот так вышло». И так далее, до момента, когда сил остаётся только на то, чтобы доползти до палатки и залезть в спальник. Бывает, споют под гитару, бывает, уже и без неё. Самый активный, как водится, последний запев, перед расставанием.
Поисковики — обычные люди, и по большей части, мужчины. И если сказать, что мужики в лесу блюдут трезвый образ жизни, то получится не иначе как анекдот. Конечно, и за встречу, и за расставание, за результат работы, за помин души поднятых солдат да восстановленные имена — так сказать, фронтовые сто грамм, добрая традиция. И люди разные, и «принимают» традицию по-разному. Не часто, но бывают случаи когда кто-то сразу и остановиться в этом деле не может. Но впереди всего – это ТО, для чего все собрались, и так же, как ретиво иногда звучит «ну давай наливай », так же рьяно они работают, даже когда наливать уже нечего. Случается иногда, и услышать странное побулькивание из мужской палатки, куда вместо двух заперлись аж четыре взрослых поисковика. К костерку они подходят с весёлым блеском в глазах да с куском черного хлеба в одной руке и чесночиной в другой. И непременно, будь-то их кто-то спрашивает, начинают объяснять, что аппетит, мол, разыгрался, черняшки вдруг захотелось.
— Да, да понимаем, — с улыбкой, несколько протяжно, как бы на распев, отвечают присутствующие. Но справедливости ради, отмечу, что употребление «втихаря», не приветствуется. Если на эту тему поглядеть повнимательней, то делится она на две стороны.

Первая, когда в отряде собираются бывалые взрослые — тут и отношения попроще, и словечки похлеще, анекдоты с картинками, ну и увеселительные напитки не втихомолку.

И вторая сторона, когда в отряде школьники. Понятно, что они не дети, всё видят и понимают, но субординация есть субординация. За речью — контроль, на анекдоты — табу, с выпивкой — крайне аккуратно. А как же – это вам не пивнушка какая-нибудь, поисковый отряд, понимать надо. Определят мужички кустик покудрявей , от глаз лишних, так сказать, укрывающий, ну и посещают место, к этому приспособленное. То один за кустик занырнёт , то по два, чаще по русской традиции — по трое. Отойдут так сказать глянуть, всё ли там за кустиком в порядке? Не набедокурил ли кто чего? А там!!! И пенёк струганный, и брёвнышко с подстилочкой, стаканчики аккуратно выставлены, водичка в пластиковой бутылочке, а бывает и в пакете на веточке бутерброды припасены. Ну, всё чин по чину — с любовью и заботой друг о друге.

Мини сцена театра жизни, и артисты подстать:

— Жарковато, что-то нынче у костра. Пойдем, Саш, в тенёчке посидим, заодно завтрашний день спланируем.

— Действительно жарковато. Коля! Пойдем-ка с нами, за инструмент перетрём.

Вот примерно как-то так. Мизансцена. И минут на « дцать », а то и поболе , уединяется троица. Субординация — что тут скажешь. Спиртное — оно конечно и есть спиртное. Но, на болотах, да по холодной весне, это не пьянка вовсе. «Не пьянки ради, здоровья для», говорят поисковики. И это не без оснований. Даже совсем неупотребляющим , а есть и такие!, ложечку коньячка в чай горячий, на ночку холодную, сам порекомендую. А то платков, на сопли, не напасёшься. Здесь не дома, мамки под боком нет. Да и народец нынешний не деревенский, в большей части своей, цивилизацией избалованный донельзя. Закалка не та. А уж если в сапоги начерпал, в водице весенней искупался, под дождь там попал или, с дуру, в воронку соскользнул — то верное средство от хвори и простуды, на сон грядущий — грамм сто принять.

Проверенный, но справедливости ради соглашусь, не педагогический способ. Довелось мне как то рассказать старый анекдот про Петьку с Василием Иванычем . Эти личности народом во многих анекдотах увековечены, а мне как уроженцу города Фурманова, который комиссаром дивизии той был, сам Бог велит их знать.

Ну так вот:

— Повышал, значит, Петька, так сказать свое образование. Учился, проще говоря. И задали им домашнее задание на тему: «Как ты провёл лето».

Является Петька на ясные очи комдива своего, совета спросить: «Что же мне, Василий Иванович, писать то? Мы ведь с вами почитай всё лето только одним, и занимались — водку жрали. Пропили, значит, мы всё это лето. Нешто прям так и писать? Ведь конфуз получиться может. Я-то , ладно, а Вы — комдив как ни как?»

Задумался Василий Иванович, затылок почесал и говорит: «Это ты верно приметил. Ты давай поступи следующим образом. Правда жизни — она на то и есть правда, сильно не фантазируй, а вот слова типа, «магазин водочный», «водка», «бутылка», «пить», «бухать» — на другие, не компрометирующие нас, замени, и никакого конфуза не будет».

Послушался Петька дельного совета командующего дивизией и в этом духе написал свое сочинение.

Вот что получилось: «Это лето, я провел вместе с командиром дивизии Василием Ивановичем Чапаевым. Всё лето мы повышали политическую бдительность и расширяли свой кругозор. Читали мы, значит, с Василием Иванычем разные книги. Сходим в книжный магазин, купим по книжонке, сядем на бережок прудика и читаем. Как прочтем, если время остается, сходим за брошюркой небольшой, — и опять на бережок дочитывать. Иногда возьмём сразу двухтомник, ну чтобы время на беготню не тратить, и вдоволь начитаемся. А под конец месяца с деньгами туговато выходило. Мы с Василием Ивановичем обложки от прочитанных книг соберем, сдадим, и новую книжонку да и купим. Так и прошло наше лето с глубоким познавательским интересом, так сказать».

Ох, и смеху было на этот анекдот, аж до слез . Он для меня вроде старый, «с бородой», в народе говорят, а для большинства новый получился. Да ко всему, рассказал я его, в тот самый момент, когда у мужичков, накануне, иссяк запас горячительных напитков. Ходят, гляжу мужички, смурные , не весёлые, у костра уже не сидится, и в тенёк, за кустик кучерявый никто никого не зазывает. Я по этой причине анекдот тот и вспомнил. Да и с результатами работы поисковой как раз в те дни, что-то вхолостую было. А у меня, четверочка коньячка в рюкзаке припрятана, на всякий пожарный. Вижу и понимаю, что случай этот пожарный наступает, пора в котлы хоть горсть уголька подкинуть, а то совсем паров не стало. Вот посмеялись над анекдотом и сидят, и вроде ещё грустней стали. На больную так сказать, мозоль я этим анекдотом наступил. Сидят мужички - поисковички , головами качают, языками чокают, подбородки чешут, грустят, одним словом. Тут я уже и сам понимаю, случай самый наипожарнейший . А предложи я эту так сказать «брошюрку» по анекдоту, через пару дней, побить не побьют, но могу много нового о себе узнать, по-дружески конечно. Каравай-то — он к столу дорог.

Полез я в свой рюкзачок сиротский, заначку достал и у костра спрашиваю: - Читать-то , никто не разучился? — Да мы, чуть ли не хором говорят, на китайском и то — прочли бы. И смех такой, вроде и не смех совсем, а стон уже.

— Ну китайской нет, а вот армянская «брошюрка» чудом завалялась. И тихонько показываю заначку свою им. По сей день жалею, что фотоаппарата под рукой не было. Эти « фэйсы » видеть нужно было. Слов у меня нет, чтоб описать их. Неописуемое вообще-то зрелище было. Ну да попробую. Я сперва даже напрягся. Посмотрели они сначала все дружно на меня, будто не я это вовсе, а сам Гитлер. У меня, аж мурашки по коже побежали. То ли я сделал, подумалось. А потом самое настоящее перерождение, я бы так назвал. Будто бы этот Гитлер, плавно так, превращается — не в кого ни будь, а в самого Сталина. И тот им прямо у костерка вещает о победе великой над врагом злейшим. И всё это на их физиономиях, значит, прямо крупными буквами читается, и мне вместе с ними, с последними словами о победе, облегчение приходит.

Ох, и шороху тут началось. Кто свою кружку искать кинулся, кто большую никак найти не может. Решили не шуметь. По-тихому у костра, пока школьники спят — по кругу, без разлива. Настроение сразу такое, будто только что встретились после долгой разлуки. И состояние у всех бодрое, сил много, а всего-то по глоточку сделали. И впрямь живая вода чудеса творит.

Ну теперь работа закипит, «брошюрка» ценная, просветительная. Теперь все грамотные на работу пойдут. Самая тяжелая ночь, можно признать, пережита. Завтра ГЭТ придет, будет что почитать. После этих слов Григорича , вся лесная округа содрогнулась от раскатистого смеха поисковиков, расширивших свой, так сказать, кругозор до «некуда». Утром всех разбудил звук топора, забивающего гвозди. Выйдя из палатки, я не без удивления рассмотрел выстроганную и приколоченную дощечку – указатель, на которой жирно и аккуратно углём было выведено «БИБЛИОТЕКА». Когда только чертяги успели, — подумал я. Указатель давал направление на кучерявый кустик, растущий за палатками лагеря.

— Подготовка к встрече ГЭТа началась, — вслух произнес я, и пошел умываться.

АрГиС