Третьего не миновать

– Больно, уже шёпотом сказал он. Женщина наклонилась над ним и кладя его руку ему на грудь до боли родным голосом произнесла:

— Потерпи родной, скоро будет всё хорошо. Сергей расплылся в улыбке. Как долго он мечтал услышать этот милый сердцу голос. И вот ведь… дождался.  Он лежал на мягкой и почему-то теплой земле, в воронке от разрыва бомбы над ним склонилась его мама,   а над ней по какому-то не  естественно синему небу бежали мелкие и выразительно белые облачка. Ни войны, ни ада боя, ни сводящей до этого момента с ума тревоги не было – всё куда-то ушло. Был только он и мама.

– На тебе новое платье.

— Да нет, я просто его редко надевала.

— А Наташка, сестрёнка   как? Где? Подросла поди?  По телу от глубокого вдоха   прокатилась тупая боль.

– Помолчи сынок, скоро я тебе всё расскажу и к  Натальке  отведу сам увидишь.

– А вы где …. Сергей не нашел слова для завершения вопроса и замялся, в голове пробежали слова;   живёте, остановились, находитесь, но все они не подходили.

– За нас не переживай все хорошо, прозвучал как бы опережая вопрос ответ. Мы еще в сорок первом осенью  при эвакуации, бомбе  прямо в вагон угодила…   И  писем от нас поэтому не было. Сергей напрягся от непонимания, за что же говорит мама, но голос был таким ласковым и добрым, что ни о чем плохом думать не хотелось.

– Ты не двигайся, глаза закрой, сейчас легче станет. Чего — чего, а глаза закрывать Сергей не хотел. Наоборот хотелось раскрыть их как можно шире и шире, глядеть и глядеть на самого родного в мире человека. Тут он почувствовал под ладонью в кармане гимнастерки медальон и  судорожно, не слушающимися пальцами начал расстёгивать карман и доставать его.

– Я вот тут написал тебе, вам… Ну,  ежели  что…  Вытащив медальон Сергей, превозмогая боль, протянул его в сторону мамы

– Возьми, возьми рас ты тут.

– Ни к чему родной, сам всё расскажешь. Ты успокойся, глаза закрывай сынок, пора уже. Сергей снова попытался задуматься над неким «пора», но в это время что-то тяжелое навалилось на все тело и глаза против воли стали закрываться, уводя его в надвигающийся сумрак. Он еще попытался их открыть, но все усилия были напрасны, стало совсем темно, темно и спокойно.

— Эх Серёга, Серёга.  Не проскочил в этот раз. Василий развернул плащ-палатку и накрыл с головой, ей друга. Полежи тут дружище, время будет, заберем. Бог даст, похороним. Василий сел рядом, подтянул к себе валяющуюся поодаль катушку с проводом и вращая ручку начал сматывать раскиданный взрывом хвост провода.

— Перебили суки, с досадой сказал связист, пытаясь представить, как далеко могло отбросить другой конец. Василий вспомнил, как менее получаса назад он с напарником получил приказ, навести связь с отбитым у врага окопом, где уже были свои и из которого изо всех сил старались выдолбить наших немцы. Как они подхватив катушку и невзирая на бомбежку пригнувшись, практически на корячках рванули через перерытое взрывами пространство, как выли немецкие пикирующие стервятники и как  что-то  мощно ухнуло слева и они не понимая как, и каким образом оказались в этой воронке. Вот оно фронтовое счастье. Воронка, которой вроде бы и не было, товарищ изрешеченный осколками в луже собственной еще парящей крови и он с

поцарапанным лицом, легким зацепом ноги и невесть куда улетевшей каски вместе с шапкой. Бог отвел или друг всё на себя принял  кто-ж  теперь скажет. Пару минут назад, Василий, перевязывая ногу, слушал как Серега звал маму, что-то говорил за сестру, платье какое-то.  Предлагал  медальон взять. Тогда, Василий подумал, раз разговаривает, значит не все потеряно, шибануло не хило — бывает, прорвемся. Медальон Василий и не собирался брать, за проведенные без малого полгода вместе, знал он и адрес друга и как зовут его родителей и даже младшую его сестренку как свою. Да и вернуться за другом собирался.

— Ну, мне пора Серега, сказал громко Василий и позаимствовав головной убор друга, подхватив одной рукой катушку, а другой винтовку стал карабкаться на край воронки.

— Надо еще конец провода отыскать; сказал он уже сам себе и в это время совсем рядом раздался мощный взрыв. Свернувшись машинально в калачик, Василий втиснул сам себя в край воронки.

— Вот ведь везет сегодня, высунься бы чуть-чуть и хана, в решето бы как Серёгу. Не успев осознать собственную мысль, с неба обрушилась лавина земли, засыпая всю округу. Выждав на сколько хватило дыхания Василий что было сил упершись одной рукой в землю сделал рывок вверх, стараясь вторую не отрывая от тела подтянуть к собственному лицу, что бы прикрыть рот от земли при вздохе. И снова некая сила его берегла, так как находясь на склоне воронки, большая часть земли ссыпалась вниз. Заживо похороненных за войну и не пересчитать.

– Что костлявая, вторая попытка и снова хрен тебе, а не  Васятку . Выругался и сплюнул солдат, а про себя подумал «третьего, видать, не миновать». Продышавшись, но еще сидя по пояс в земле Василий посмотрел в низ где оставил тело товарища. Ровный полуметровый слой рыхлой еще земли урывал всю воронку.

– Вот и похоронили тебя Сергей Демьянович. Василий разгреб катушку, откопал винтовку и пополз искать  второй конец провода, но едва выполз из воронки был сражен немецкой автоматной очередью, из окопа в  который так спешил провести связь и который  немцы только что отбили.

Летней поисковой вахтой, через шестьдесят лет после войны поисковики на щуп нашли и подняли из воронки рядового Сергея Демьяновича. Солдата – связиста, при котором был телефонный аппарат. В районе брючных карманов телефонные клеммы, две отвертки, небольшие пассатижи да перочинный нож. Местами сохранившиеся остатки полуистлевшей ткани говорили о том, что солдат был укрыт. А в районе грудной клетки, на останках ребер, среди  фаланг  кисти руки лежал смертный медальон с запиской маме и сестрёнке Наташке. С пожеланием долгой — долгой жизни, сытной - мирной без войны, а значит счастливой.  Было видно, что солдат умирая, держал его в ладони. На краю той же воронки подняли останки ещё одного солдата связиста, рядом с  было выцарапано Вася Ми

В найденном медальоне записка заканчивалась словами " Ваш защитник Сергей Демьянович"

 

АрГиС