Туман

Туман — простейшее с физической точки зрения природное явление. Казалось бы, просто насыщенный водой воздух. А сколько мистики связано в человеческом понимании с туманом. А какая это красота?
Утро. Тихий осенний лес. Воздух как будто замер и не двигается. Тишина до звона сковала пространство. Как будто из другого измерения в воздухе проплывает желтый опавший лист и беззвучно ложится на землю. Деревья даже на высоте своих крон окутаны туманом. Небо сравнялось с землей, и резкий, гортанный крик ворона в тишине звучит нереально и инородно.
Белая равнина укрытого снегом зимнего болота. Серое небо рухнуло на землю туманом. Белизна вверху, белизна под ногами. И ты в бесконечности какого-то космического пространства. Только хруст снега под сапогами возвращает в реальность и черные росчерки одиноких хилых сосен торчками на болоте.
Ярко-красная полоса нарождающегося летнего утра, откуда-то из-за леса разгоняет по черным дырам теней клочья утреннего тумана. Стрелы лучей солнца, пробиваясь через листья густого подлеска, яркими иглами дырявят пуховую пелену. Сбрасывая литры воды, листья поворачиваются к восходящему светилу, как ладонями раздвигая туман и начинают утро. Тени, кутаясь в обрывки туманной шали как страшные ночные жители, уползают, нехотя уступая место свету.


Туман. Для меня это явление несет в себе еще и философский смысл. Туман окутывает души. Делает их серыми. Как лесной туман стирает границы реальности, туман в душах стирает индивидуальность и эмоции, тихо укладывает человека на ложе безразличия, покорности и успокоенности. В этом тумане люди бредут годами и десятилетиями и, вынырнув из него, оказываются уже на берегу вечности, а обернувшись назад, видят лишь туман. А еще в Тумане безвестности оказались души тех, кто горел и сгорел, ярко вспыхнув, на секунду озарив мир поступком, они погрузились в туман безвременья и их мы тоже видим в утреннем тумане, видим и ведем к свету.

Туман, перемешанный с запахом копоти, сгоревшего пороха и взрывчатки, напичканный как иголками трупными миазмами, железистым вкусом свежей крови и горячей стали, сплошной пеленой плыл от реки. Причудливыми уродцами в тумане возникали расщепленные снарядами и минами стволы деревьев, кляксами страшных, застывших осьминогов громоздились огромные, вывороченные бомбами корневища. Утренний туман сковал звуки, подарив секунды тишины и спокойствия, но не вручил надежду, а дал только небольшую отсрочку. В воронке лежало шесть тел. Выгнутой дугой — от края до края. Шесть пар одинаковых солдатских ботинок, шесть разодранных, в черных подпалинах солдатских гимнастерок. Шесть белых, одинаковых, в молочной пелене солдатских лиц. Посередине ряда тел, черным тире земляной полосы, пропуск. Это его место. Тройка гранат железными, рубчатыми яйцами динозавра горкой на бруствере воронки. Покрытый редкими каплями воды лаковый приклад ППШ ждал своего хозяина. Опустив голову, сосредоточено хмурясь рассеченным осколком лбом, он старательно выводил на обрывке бумажки, пристроенной на колене, буквы. Писал, поднимал глаза, вглядывался в белое пятно — лицо товарища, лежавшего на дне ямы, и писал. Одна фамилия, вторая, третья, шестая. Васин, Юрочкин, Балахнин, Мустафин, Залозных. Каждый раз он замирал, на секунду задумавшись, будто что-то вспоминая, и продолжал писать. Поставив цифру семь, кротко чиркнул — «и Я». Подумав секунду, ниже аккуратно дополнил: «Моя фамилия Евдокимов Петр Ильич рождения 1908 года город Камень на Оби, Алтайский край.» Закончив писать, он достал из пистончика на брюках маленький черный пенал, раскрутил его, аккуратно скрутил обрывок в трубочку, обернул своей заполненной раньше запиской, опустил обе записки в тубус, плотно завернул крышку и, подумав немного, убрал в нагрудный карман. Рука, оправляя клапан кармана, на мгновение замерла на груди, и он почувствовал ровные глухие удары мощного, молодого сердца. «Туг, туг, туг»- долбила в груди жизнь. Туго стучала под потным сукном солдатской рубахи, будто птица рвалась в розовеющее новым днем небо. «Жить, жить, жить» — мчалась по венам кровь. Хлопнув по карману, он встряхнул головой в заляпанной грязью каске, будто вместе с уползающим вдаль к болоту туманом, прогоняя какое-то наваждение. Расслабил напряженную для упора в стенку воронки ногу и тихо сполз на дно. На свое место.

Оуп, оуп, оуп… Ухнули в тишине утра первые минометные «охи». И когда приближающиеся к земле мины начали свою воющую песню, он сорвал с бруствера ППШ, вжался в стену, прикрыв его от грязи своей бухающей сердцем грудью. А дальше был бой: короткий, страшный и последний для него. Для него и для скольких-то тех, в серых кителях и глубоких касках. Тех, кто очень хотел, чтобы он — Евдокимов Петр Ильич из Алтайского края выполз к ним на коленях. Чтобы умолял их разрешить и дальше биться его крепкому, молодому сердцу. Чтобы он и его дети, угодливо улыбаясь новым хозяевам жизни, прислуживали им в их новых русских поместьях. Но он не захотел. Иссеченное осколками в груди сердце гулко, последний раз ударило в сломанную клетку ребер и душа, освободившейся птицей, рванула в голубое небо.

Когда их нашли и прочитали записку, я просто не мог осознать. Какую силищу надо иметь в своей душе. Какую веру и волю. Чтобы, глядя на осенний лес, тихо журчащую речку, глубокое голубое небо, сказать всему этому — нет! Не в боевом запале, надрывая сердце адовым всплеском адреналина, упасть на плюющееся огнем пулеметное дуло, не жарясь в кабине горящего самолета, теряя себя от дикой боли, опустить ручку управления, кинув машину на вражескую колонну. А вот так, тихо, буднично, как на работе. Собрать тела погибших друзей в воронку, сесть на бруствер, пересчитать патроны и гранаты развернуть клочок бумаги, свернуть самокрутку и, пыхтя махоркой, вычеркнуть себя из списка живых. Слюнявя карандаш, четко осознавать. Встань, подними руки в гору, крикни «Сталин капут!» И топай, живи, трудись, лопай, пей, дыши. Как, в тысячах километров от своего родного Алтая, в Ленинградской болотине, себе, не кому-то, не на митинге, не с трибуны и для красоты, а себе одному, своим погибшим друзьям сказать: «Нет! Выше жизни — честь! » Такие это были люди.

Они не говорили. Спроси тогда этих мужиков со всей России, что такое патриотизм, что такое любовь к Родине, они и объяснить-то толком не смогли бы. Они по-солдатски, по-мужицки душой это знали и чувствовали, те вещи, которые мы всей страной во всех телевизорах никак самим себе объяснить не можем. Уровень патриотизма нельзя поднять или опустить, он или живет в тебе, тукается тяжело в груди вместе с сердцем, рвется в мозгу от несправедливости и фальши, скрипит зубами от злости, либо его нет. А поднимается и опускается — это уровень доходов у лавочников на трибунах у братских могил. От жизни за Родину отказаться? Да многие и от служебного автомобиля за нее не откажутся...
На внуках гениев природа отдыхает. Может она возьмет и встрепенется на правнуках? Надеюсь. Честь, Долг и Родина! С осознания этих трех слов должен начинаться мужик. И тогда Туман станет просто красивым природным явлением.

Сергей Мачинский

P.S. Так как в записке из смертного медальона были указаны только фамилии солдат «Васин, Юрочкин, Балахнин, Мустафин, Залозных», нет ни имен, ни даже инициалов, в ходе поиска в открытых базах данных, мы исходили из места гибели и даты ( должна совпадать с датой гибели Евдокимова Петра Ильича). Некоторых установить со стопроцентной точностью не удалось. Но мы предполагаем следующее:

— Васин Феодор Васильевич, 1904 г.р., уроженец Куркинского р-на Тульской области, последнее место службы 259 сд, числится пропавшим без вести с 05.09.1942 в районе д. Синявино Мгинского района;
— Юрочкин Никита Иванович, 1901 г.р., призван Болотнинсктм РВК Новосибирской области. Последнее место службы: штаб 3 гв. сд. Числится убитым 05.09.1942 г. В районе Рабочего поселка N7 Мгинского района
— Балахнин Павел Михайлович, 1901 г.р, призван Туганским РВК Новосибирской области. Последнее место службы: штаб 3 гв. сд. Числится убитым с 07.09.1942 г. В районе Рабочего поселка N7 Мгинского района.
— Мустафин Гали Богданович, 1908 г.р, призван Манжурицкий РВК, Татарская ССР. Последнее место службы 259 сд, числится пропавшим без вести с 05.09.1942 в районе д. Синявино Мгинского района;
— Залозных Александр Дмитриевич, уроженец с. Кореново, Курской обл. Последнее место службы 13 гв. сп. Числится убитым с 31.08.1942 в районе Рабочего поселка N7 Мгинского района.

Все, кроме Евдокомова Петра Ильича, захоронены на мемориале Синявинские высоты в этом году. Ведется поиск родственников Евдокимова Петра Ильича 1908 г.р., призванный Октябрьским РВК, Новосибирская обл., г. Новосибирск, Октябрьский р-н. Последнее место службы: штаб 3 гв. сд. Числится убитым с 01.09.1942 в районе Рабочего поселка N7 Мгинского района.