Дорога домой

Это продолжение казалось бы законченной истории. Истории о летчике Александре Большакове и его брате Петре.

Каждый раз, спеша описать свои эмоции и чувства об экспедициях, найденных героях, я думаю что нельзя спешить, что еще будет продолжение, но эмоции рвутся наружу и остановить их нельзя! Рассказав о том как был найден летчик Александр Кузьмич Большаков, я знал что эта история будет продолжена, я чувствовал это.

захоронение солдат

УАЗик весело подпрыгивая на дорожных неровностях своими подрессоренными мостами несет нас в город Вольск. За рулем Лешка Буравлев, я за штурмана и он — Саша Большаков в пассажирском салоне, он едет домой!!!

Поиски всем миром родственников Героя увенчались успехом! Через базу данных ОБД «МЕМОРИАЛ» были обнаружены учетные документы его родного брата Петра Кузьмича Большакова, геройски погибшего в нацистском концлагере «Маутхаузен». Да, я не ошибся — именно геройски погибшего, а не умершего, как написали нацисты в его учетной карточке. Он геройски погиб в бою защищая свою Родину! Потому что не предал, не продался за сытную пайку и снисходительность новых хозяев, не купился на посулы врага, не дал врагу увериться в том что русского солдата можно купить за жратву и теплый половичек у ног нового хозяина и погиб, пал смертью храбрых. Два брата, два героя.

У Петра была семья -две дочери и мы нашли их. Они живут там же откуда уходили на фронт отец и дядя. И вот один из них едет домой, а второй навсегда остался в чужой земле пеплом из печи крематория, памятью в сердцах двух русских старушек, ставших вдвое старше своего отца.

В стекло моросит осенний дождик, за окном проплывают осенние пейзажи. Почему осень у многих вызывает тоску, я не знаю. Мне кажется осень, после буйства весны и веселья лета, просто более задумчивое что ли время года, которое дает повод задуматься, осознать что все в этой жизни бренно, что рано или поздно придется подводить итоги делам, жизни. Я ехал, смотрел в окно и думал, думал о жизни, о Саше Большакове, о той войне. Я практически физически ощущал его присутствие, может это не нормально, может это профессиональная деформация, а может просто я очень хотел это чувствовать. Я видел, что в пассажирском отделении УАЗ ика сидит и смотрит в окно молодой парень в гимнастерке с голубыми петлицами и двумя орденами на груди, начищенных до блеска хромовых сапогах.

Он ехал домой спустя 74 года. Ехал и курил папиросы «Казбек», смотрел в окно. Смотрел на ту страну, которую он нам подарил. По салону сизым туманом плыл дым , а мы молчали. Я был его проводником в этом мире и смотрел в окно вместе с ним. Я видел как он улыбался проезжая мимо огромных красивых супермаркетов, одобрительно кивал глядя на возделанные поля и комбайны, чертыхался подпрыгивая на колдобинах разбитой дороги, как бы говоря: «Так и не построили за 75 лет».

вахта памяти

Он хмурился и с укором смотрел на меня проезжая брошенные, умирающие деревни и мне нечего было сказать в свое оправдание. Я не мог понять чего больше в его глазах одобрения или осуждения? Мы ехали и смотрели в окно на то что получилось, в том числе нашими с Вами трудами. Ехал и как бы отчитывался о сделанном перед главным судьей, молодым парнем, подарившим мне право жить. И знаете я понял , что как-то не очень все, не так все как виделось ему, да и нам наверное.

И вдруг я увидел как он побледнел, его крупные красивые черты лица заострились, он приник к окну провожая побелевшими от ненависти глазами придорожный забор, исписанный готическими буквами, рунами и свастикой…. Он отвел взгляд от окна и посмотрел на меня, и столько было боли в его глубоких карих глазах, что я ощутил ее всей своей душой. Что я мог сказать ему? Как оправдаться? Как объяснить ему, отдавшему жизнь за то чтобы уничтожить нацизм, тому чей брат стал пеплом в печах нацистских палачей, почему их правнуки, родившиеся на выжженной нацизмом земле кричат «Х айль Гитлер» и убивают под эти лозунги своих братьев? Мне нечего было сказать.

Я отвел глаза и молча смотрел вперед на дорогу, еще долго чувствуя на себе осуждающий взгляд усталого человека, солдата, возвращающегося с войны, туда где как оказалось война не закончилась.

Чушь Вы скажете и бред ненормального, разговаривающего с мертвыми? Может быть. Но мне так проще. В своем кабинете я поставил фотографии всех тех, кого мы нашли и чьи имена восстановили. Они смотрят на меня с черно-белых фотографий каждый день и мне стыдно сделать что-то плохо! Мне нельзя поступать подло и нечестно. Потому что они смотрят на меня. Нет не подумайте, я не стал разом «ангелом», я абсолютно такой же, как Вы, просто я очень стараюсь быть лучше, делать лучше свое дело, не думать о всяком барахле, возводя его в культ, мне стало проще, потому что у меня теперь есть цель! Цель сделать эту страну лучше, красивее и честнее, такой о которой мечтали они.

Город Вольск — красивый купеческий город, где живут, добрые отзывчивые люди. Это город воспитал 39 Героев Советского Союза. Школа где учился Саша Большаков воспитала ДЕВЯТЬ ГЕРОЕВ. В этой школе учился Виктор Талалихин , они одного года рождения, наверняка знали друг друга, может учились в одном классе, дружили. Легендарная школа, легендарные люди, легендарное поколение. Знаете всегда когда везешь воина на Родину, переживаешь. Как встретят? Не нас их. Нужны ли они там по-настоящему, ждали ли их, будут ли помнить, не просто ли это очередная акция для отчета. Нет, здесь не так. Здесь живут две прекрасные русские женщины племянницы Александра, дочери его геройски погибшего брата Петра. Они рассказали мне что каждый год приходят к обелиску Погибшим Героям и вспоминают отца и его брата, поминают всех не пришедших с войны, а теперь благодаря Всем неравнодушным людям у них есть свое место, где лежит их Герой, плоть от плоти.

Я стоял вечером на балконе гостиницы, смотрел на широкую Волгу вдали и думал. Мы везли его два дня, полторы тысячи километров из города Ржева с берега Волги, где он погиб на берег Волги откуда он уходил защищать свою Родину. Круг замкнулся, что-то во вселенной встало на свое место. И тишина и мир над тихим красивым русским городом на берегу Великой русской реки тому подтверждение.

А утром в светлом недавно восстановленном православном храме его отпевали. Я боялся что мы будем с Лехой и родственниками одни, но храм едва вместил всех желающих. Были ветераны, солдаты той войны, молодежь и большая семья Александра, хотя мы все теперь его семья. Все кто из ямы вынимал его тело, кто в архивах устанавливал его судьбу, кто вычислял по номеру на деталях его имя, кто искал его родственников, мы все, кто соприкоснулся с его нелегкой, но яркой и героической жизнью, теперь его семья, кто-то по праву крови, а кто-то по воле души. Он стоял у алтаря, высокий, статный, в отутюженной гимнастерке с двумя горящими золотом и рубиновой эмалью орденами, смотрел на всех нас и улыбался. Я знаю он был счастлив. Он счастлив, что он дома, что его ждали и помнили, он уверен, что все не зря! Я держал в руках свечу и говорил ему, что мы будем стараться жить лучше и честнее, мы будем правильно растить своих детей, мы будем делать эту землю богаче и краше, я говорил, а он стоял и улыбался. Потом он тихо повернулся и медленно пошел туда, за алтарь, поднялся по ступенькам, обернулся, подмигнул мне, как бы ободряя и говоря: «Я вам верю!» и ушел.

Я понял, что все что было дальше: речи, митинг, салют это уже для нас, для живых, а он уже дома! Но они нам верят, слышите верят , они нам доверили страну и память о них, ведь если не станет этой страны, сотрется и память о них, ведь если нас купят то вместе со своей душой мы продадим и память о них.

Придумал? Сумасшедший фантазер? Может быть. Но я видел слезы в глазах простых пацанов из города Вольска, и мы с моими друзьями рассказали за что боролся и как погиб парень Саша Большаков из их красивого города.

Сергей Мачинский