Горячий лёд озера Свибло

к 75-ти летию освобождения Себежского района

Решил продолжить историческую тему о событиях начала 1944 года на Себежской земле, когда фактически началось освобождение нашего района от гитлеровской оккупации.

Поскольку, чуть ранее я вскользь уже затронул историю боевых действий на рубеже у озёр Свибло и Неведро, то теперь я хочу рассказать о тех событиях подробнее: настолько — насколько я узнал из анализа результатов нашей многолетней поисковой работы, по итогам прочтения архивных документов, опубликованных исследований военных историков, мемуаров участников тех событий, воспоминаний местных жителей и т.п.

Естественно, я не претендую на стопроцентную истину при изложении событий семидесяти пятилетней давности: это просто невозможно сделать, если не являешься непосредственным участником того, о чём затем повествуешь. Но, перекопав не один кубометр земли на местах боевых действий, перебрав собственными руками останки десятков погибших здесь наших воинов и оценив то, что отдала нам земля там, где она на метр вглубь пропитана кровью сотен и тысяч защитников Отечества, ты опосредованно становишься соучастником давно минувших событий. Сначала неосознанно, а через некоторое время уже явно начинаешь ощущать не ушедшую еще из этих мест атмосферу жуткого коктейля из постоянного ожидания неминуемой собственной гибели под непрекращающимся вражеским обстрелом, неимоверного напряжения давно закончившихся сил, не понятно как не дающих сойти с ума в этом кровавом вареве и продолжать оставаться воином, кипящей где-то в глубине измученной души яростной энергии самоубийственного безрассудства и холодного расчета, направленных на одну единственную цель — убить врага. Сначала убить врага, а потом уже выжить самому.

Поэтому я думаю, что имею право рассказывать от своего собственного имени о том, имя чему Память и Пример. Даже, если я ошибусь на несколько дней в датах описываемых событий или в метрах, при указании расстояний.

Повторюсь, места в районах боёв у озера Свибло исхожены нашими поисковиками буквально вдоль и поперек. Мне кажется, что мы сейчас их знаем даже лучше, чем наши бойцы, которые рубились здесь с фашистами с января 1944 года аж до самого июля.

Даже опытные поисковики никогда вам не скажут, сколько здесь полегло наших солдат и офицеров. Сколько поднято погибших солдат — тоже точно не скажут, ибо имя им - легион. То есть очень много. А не поднятых — еще больше.

А как же справки о потерях, боевые донесения и прочие доклады времен минувшей войны, спросите вы… Да, все это сейчас доступно для изучения. Но путаницы, приписок и нестыковок в таких документах иногда, к сожалению, достаточно много. Действительность оказывалась очень жестокой к судьбам погибших.

Антигуманная фраза «пропал без вести” — это про многих тех, кто до сих пор лежит в этой земле, вплетенный в неё тысячами корней и омываемый водами ручьёв и болот.

Как рассказывал мне один из местных жителей, которому повезло уцелеть здесь в смертоносном урагане начала 1944 года, после того, как в январе-феврале наши войска выбили фашистов с части территории на южном берегу озера Свибло и погнали их дальше, все поля, перелески и низины были усеяны телами наших погибших солдат.

Занесенные снегом, вмерзшие в спрессованные холодами и ветрами сугробы, эти ненужные больше Войне люди действительно пропали. Без вести и без благодарности за их жертву. Вроде как они свою работу выполнили. Ну и ладно…

Я спросил тогда у того же местного старожила: ну как же так?! Ведь территория была уже освобождена, почему не убрали погибших, не установили имена, не похоронили как положено?

Знаете ответ? А некому было! Да, фрица отогнали, но недалеко. А живые подразделения ходили только по дорогам и то нечасто. Так, проскочит какой взвод-рота по дороге к фронту, да от фронта в тыл пройдут-проедут. И всё! По лесам-полям да низинам, где в атаки недавно ходили, никто из военных не прохаживался. Сразу после боя медицинские команды раненых собрали, в медсанбаты отправили, а погибшими решили заняться чуть позже, когда время будет. И силы.

Можно ли выживших тогда за это осуждать? Не уверен. Война — стихия кровожадная и безжалостная. Живые нужны на передовой, где они ценный инструмент и много их не бывает. А мертвые… Они подождут. Они уже не пристыдят и не спросят.

Так какова же судьба тех павших и оставленных в безмолвии молодых парней призыва 1943 года, спросите вы. А судьба значительного их числа до сих пор здесь: в этих перелесках да низинах, в бороздах распаханных в шестидесятые годы полей, растворенная удобрениями да разорванная мирными плугами и культиваторами.

Перегибаю, скажете вы? Нет, в этом нет никакого смысла. Я видел очень многое в бороздах полевых распашек, да противопожарных полос. Поучительно много… Поэтому, я не хочу „можем повторить”…

В дальнейшем я не буду утомлять читателя перечислением наименований и номеров всех участвующих в описываемых событиях наших подразделений от дивизии и ниже. Кому это интересно — тот найдет нужные сведения в других источниках. Я постараюсь излагать попроще: как во времена моего детства — есть наши и есть фашисты. Этого достаточно.

Итак, последние дни декабря 1943 года. Две потрепанные в предыдущих боях дивизии 3-й Ударной армии, наскоро пополненные местными жителями с освобожденных территорий, с боями прорвавшись по узкому коридору у деревень Карабова и Борисово, что на северном берегу озера Неведро, устремляются в своем броске к лежащему всего в 5-ти километрах следующему большому озеру — Свибло. Направление удара этих дивизий подчинено единому стратегическому замыслу советского командования: необходим стремительный прорыв к Идрице, чтобы создать угрозу правому флангу вражеской группы армий “Север” и всячески препятствовать переброске неприятельских резервов сторону Ленинграда, к прорыву блокады которого готовились наши армии Ленинградского и Волховского фронтов.

Здесь отмечу, что участником событий конца 1943 — начала 1944 годов в этих местах был ныне здравствующий Юрий Александрович Брамбеус.
Человек-Легенда, Гражданин и Воин. С первых дней оккупации Юрий Александрович ушел в партизаны, сражался с фашистами на своей родной идрицкой земле. Осенью 1943 года партизанский отряд, в составе которого воевал Юрий Александрович, перешёл линию фронта и его бойцы влились в кадровый состав 28-й Краснознаменной Невельской стрелковой дивизии. В составе этой дивизии Юрий Александрович освобождал свою родную деревню Чайки и участвовал в прорыве фашистских укреплений у озёр Неведро и Свибло. Воспоминания Юрия Александровича стали для меня бесценным первоисточником сведений о тех далеких и, в то же время, незабываемых событиях, примером и мерилом того, каких поступков может потребовать от человека жизнь на волоске от смерти. В этом году Юрию Александровичу исполняется 95 лет. И я очень благодарен судьбе за то, что она подарила мне знакомство с этим великим гражданином своей страны.

30 декабря 1943 года, сбивая арьергардные заслоны фашистских войск, теряя в этих стычках своих солдат, части 28-й Невельской дивизии буквально просачиваются между неприятельскими линиями обороны и выходят на южный берег озера Свибло. Выходят, надо сказать, почти с пустыми руками. Нет — винтовки, пулеметы, боекомплекты к ним и даже несколько легких пушек калибра 45-мм и батальонные минометы у наших есть. Но их мало для решения дальнейших задач. И совершенно нет поддержки тяжелой артиллерии, танков и самоходных орудий. Про авиацию тогда никто даже не заикался. То есть нет того, без чего в современной войне ломать эшелонированную вражескую оборону не принято ввиду бесперспективности такой затеи.

Но, на войне приказы пишутся чернилами, а победы и поражения — только кровью.

Поскольку наши тяжелые орудия и бронетехника, и без того малочисленная, безнадежно отстали в дальних тылах фронта, а противник находился в стадии отхода, командование нашей армии приняло решение не упускать инициативу и атаковать фашистов прямо через замерзшее озеро Свибло. Этому решению способствовало еще и то, что вражеские линии обороны, проходящие вдоль флангов наступления 28-й Невельской дивизии, были очень прочны и пробить их силами двух потрепанных соединений было нереально.

Атака же через озеро позволяла нашим войскам зацепиться за плацдарм на его северном берегу. А зацепившись — окопаться и подождать дальнейших событий: вдруг нам повезёт и сюда подкинут подкрепления и технику. И тогда воевать сразу станет легче. Кроме того, боевые уставы в их интерпретациях вышестоящими командирами тогда требовали однозначно: если есть возможность захватить плацдарм на противоположном берегу реки или озера — это должно быть сделано. То есть, ты сначала его захвати и удержи, а мы в штабах уже будем решать, нужен он нам сейчас или нет. Если нужен — пришлем тебе подкрепления. Если нет — извини, но продолжай удерживать. Хоть силы противника на себя отвлечешь. На том и спасибо.

Циничная позиция? Нет, и еще раз нет. Для войны — самая понятная и эффективная.

Выдвинувшись с боями к деревням Шалаи и Жеглово, наши подразделения организовывают временную оборону и наскоро приводят себя в порядок. По единственной освобожденной от противника дороге в наш тыл отправляются посыльные с боевыми донесениями о достигнутых результатах и запланированных мероприятиях. С сообщениями о больших потерях и просьбами о срочном пополнении личным составом, вооружением и боеприпасами.

Безмерно уставшие красноармейцы буквально выцарапав в замерзших склонах многочисленных здесь бугров и холмов крохотные блиндажи и землянки, пытаются кое-как обогреться и обсушиться. Выспаться, конечно, ни у кого и мысли нет. Но хоть передохнуть у жиденького костерка полулёжа на подстилке из веток — это уже удача.

Для постройки полноценных блиндажей нет ни времени, ни материалов. Лес практически весь выпилен фашистами для своих оборонительных укреплений или разворочен разрывами артиллерийских снарядов. Поэтому для перекрытий землянок наши тогда использовали ветки и тонкие жерди. Полноценной защиты от снега или дождя они, конечно же, не давали. Не говоря уже об осколках вражеских мин и снарядов.

Были в этих местах и немногочисленные брошенные вражеские блиндажи. Но, после того, как войдя в один из них, подорвались несколько наших солдат, приближаться к этим сооружениям всем было категорически запрещено.

Пока наши измотанные бойцы занимались подготовкой своих позиций, в густом сумраке зимней ночи через замерзшее озеро в сторону темнеющего полуострова рванула наша разведгруппа.

Разведчики, они ведь тоже солдаты. И в тех условиях они, как и все, ходили в атаки, отбивались от встречных контратак противника, получали ранения и прочие „прелести” фронтовой жизни на передовой. В условиях маневренного фронта, когда ты практически не сидишь на месте и все время куда-то двигаешься, у фронтовой разведки есть одна “привилегия”: после боя она фактически лишена даже короткого покоя.

Когда стрелковые подразделения, получив передышку, могут заняться обустройством позиций и организацией своего быта, то разведка в это же время начинает жить своей специальной жизнью.

Солдаты-разведчики приступают к изучению вражеского передового рубежа и готовятся к выходу через линию фронта с целью вскрытия обороны противника и захвата контрольного „языка”.

Незаметно проскочив в морозной темноте на северный берег озера Свибло, наша разведгруппа замерла в гуще шумящего на ледяном ветру прибрежного тростника. Десять минут, сдерживая надрывное дыхание, наши разведчики до боли в глазах всматриваются в ночной мрак вражеского берега.

Не заметив и не услышав ничего, что могло бы предупредить о присутствии в темном лесу вражеских солдат, наши бойцы, разделившись на две группы, уходят в глубь тревожно шумящей чащи.

Через несколько часов разведгруппа собирается вместе и благополучно возвращается в расположение своих подразделений.

Итог разведвыхода таков: на противоположном берегу вражеских солдат нет. Разведчики обнаружили лишь с десяток покинутых фашистами неглубоких блиндажей, короткие окопы и несколько пустых минометных позиций.

Основные немецкие позиции обнаружены в километре от береговой линии, на высоком гребне, протянувшемся параллельно берегу более чем на километр в сторону занятой противником деревни Старицы.

На этой гряде оборудована сплошная траншея полного профиля, занятая как минимум ротой вражеских солдат. На обратном склоне возвышенности разведчики сумели разглядеть несколько больших блиндажей с мощными перекрытиями из бревен и разветвленную сеть ходов сообщения, уходящих в сторону немецкого тыла.

Перед вражеской траншеей находится небольшое болото, а между ним и озером — полоса соснового леса, изрядно выпиленного противником.

Из данных разведки складывалась следующая картина: противник перед фронтом нашей дивизии благоразумно решил не воевать, имея за спиной открытый простор замерзшего водоема, а уйти на противоположный берег и закрепиться там. Подготовленная противником к обороне гряда в самом центре полуострова естественным образом преграждала нашим наступающим войскам путь вглубь полуострова и выход к населенным пунктам Ваньки, Защепки и Старицы, а также к идущим через них рокадным автодорогам, по которым к фашистам поступало снабжение и резервы.

Важной особенностью местности в районе полуострова было наличие между ним и восточным берегом озера длинного острова, прикрывшись которым, наша наступающая пехота могла защититься от огня со стороны вражеских позиций, созданных на берегу у деревни Старицы. С этого направления немецкие пулеметчики могли обстреливать поверхность озера только через узкую протоку между островом и плацдармом на северном берегу.

Какие объекта неприятеля находились на флангах передовой траншеи, а также в непосредственной глубине его обороны, наша разведка установить в тех условиях не смогла.

Почему командование нашей дивизии не смутилось тем фактом, что противник инициативно оставил советским войскам пустой плацдарм, а это в тех условиях было явно не логичным шагом, — на этот вопрос у меня сегодня ответа нет.

Учитывая важность поддержания максимального темпа продвижения и необходимость постоянного давления на оборону фашистов, командование советской дивизии приняло решение захватить оставленный неприятелем плацдарм на северном берегу озера Свибло и уже с него развивать наступление в сторону населенных пунктов Ваньки, Защепки и Сутоки.

В ночь первого января 1944 года передовые подразделения 28-й стрелковой Невельской дивизии начали своё наступление с восточного берега озера Свибло от деревни Жеглово, которая стала на тот момент самой дальней точкой территории, освобожденной нашими войсками на этом участке. Место переправы у Жеглово было выбрано по двум соображениям: расстояние от нашего берега до противоположного было всего один километр и часть этого расстояния можно было пройти по краю и под под прикрытием острова, закрывающего противнику обзор и обстрел. Основная проблема при переправе появлялась на конечном участке, когда нашим солдатам приходилось выходить на открытый сектор озера. Но там надо было проскочить всего триста метров. И вот на этих трехстах метрах наши солдаты находились под стволами фашистских пулеметов и орудий, стреляющих с расстояния в полтора километра. Эту дальность пуля преодолевает всего за две секунды.

Буквально за околицей стертого с лица земли Жеглово проходил сильно укрепленный передний край обороны вражеских войск. Непрерывная линия немецких траншей полного профиля, уходила от Жеглово в сторону деревни Сергейцево и далее к Пустошке, а это более более 20 километров.

В тылу вражеской группировки находились многочисленные артиллерийские батареи крупного калибра, несколько батарей самоходных орудий, которые, при наличии разветвленной сети дорог, могли оперативно подтягиваться на угрожаемые участки и поддерживать оборону неприятеля стрельбой прямой наводкой.

На большой возвышенности за деревней Старицы у гитлеровцев был организован наблюдательный артиллерийский пункт, с которого противник просматривал практически всю поверхность озера Свибло и район сосредоточения наших войск у населенного пункта Шалаи. Сразу за этим наблюдательным пунктом, укрытая обратным скатом высоты находилась орудийная батарея крупного калибра, способная стрелять не только по озеру, но и нашему ближайшему тылу.

На берегу озера в самой деревне Старицы противником были оборудованы многочисленные и сильно укрепленные пулеметные позиции, в некоторых местах усиленные автоматическими артиллерийскими установками FlaK38. Данный вид вооружений позволял фашистам создавать над замерзшей поверхностью озера и на близлежащих берегах сплошной огневой вал, непреодолимый для нашей незащищенной пехоты.

Вот в таких суровых условиях нашим бойцам предстояло делать свою боевую работу: — выходить на ровное как стол замерзшее озеро и бежать по нему под прикрытие противоположного берега в надежде, что вражеская пуля пролетит мимо.

Судя по тому, как началось наше наступление на полуостров, фашисты к такому раскладу были готовы и даже ожидали его. В пользу этого соображения свидетельствуют те обстоятельства, что в начале противник вёл по нашим наступающим войскам вялый беспокоящий огонь, не наносящий им особого ущерба. Этим фашисты решали две задачи: демонстрировали нашему командованию слабость своей обороны и не раскрывали возможности своих основных огневых позиций.

В течение ночи и начала следующего дня подразделения 28 стрелковой дивизии в основном составе переправились на полуостров и перегруппировавшись, начали наступление в сторону деревни Ваньки, сблизившись с первым рубежом вражеской обороны в центре полуострова. И вот здесь фашисты начали реализовывать свой основной замысел.

Как только командование фашистской группировки убедилось, что главные силы нашей дивизии находятся на полуострове, вражеские артиллерийские батареи открыли огонь по территории замерзшего озера и районам деревень Шалаи и Жеглово, где находились вторые порядки нашей пехоты и подразделения обеспечения.

Вот с этого момента для наших солдат, окопавшихся в глубоких снегах среди черного леса на пятачке крохотного плацдарма и бегущих по льду озера, начался сущий ад.

Как очень быстро стало понятно нашим бойцам и командирам, вся территория полуострова и лежащего за ним озера была тщательно пристреляна вражеской артиллерией.

На поверхность озера падали немецкие снаряды и мины, разрушая толстый лёд и снося с его поверхности все живое. Кто не погиб от осколков — падали в образовавшиеся полыньи. Намеченные направления ледовых переправ буквально за несколько часов перестали существовать в принципе. Группы бойцов, спешащие переправиться на плацдарм, обходя огромные пробоины во льду вынуждены были разбредаться по всей восточной части озера, попадая под обстрел немецких минометов, работавших с позиций на западной границе деревни Старицы.

Советские подразделения на плацдарме, атаковавшие основную оборонительную линию фашистов на лесной гряде, также успеха не имели. Они наступали через заболоченную низину, покрытую глубоким снегом. Дополнительную трудность создавало то, что под этим снегом были еще и высокие кочки, не дающие нашим бойцам возможности хоть какого-то ускоренного передвижения перед фашистскими окопами.

Подавлять вражеские пулеметы, размещенные на высоте, в первые дни наступления было практически нечем. Орудий у нас там не было, а принесенные с собой легкие минометы периодически оставались без боекомплектов, уходящих при переправе на дно озера.

Тем не менее наши бойцы в этих сложнейших условиях смертельной карусели не сплоховали и даже смогли потеснить левый фланг фашистской обороны, погасив несколько неприятельских огневых точек.

Понимая, что в лоб фашистскую оборону не пробить, находящиеся на плацдарме командиры приняли верное решение — искать пути её фланговых обходов и атаковать противника между его опорными пунктами.

С этого момента начался период маневренных боёв, которые наши измотанные бойцы вынуждены были вести, предпринимая попытки нащупать брешь во вражеской обороне.

4 января наши подразделения, предприняв попытку глубокого флангового обхода основной вражеской позиции в центре полуострова, вышли в район небольшой деревеньки Устье. В это время там было тихо и наши бойцы решили, что противника здесь нет и у них появляется возможность незаметно проскочить в тыл неприятельской обороны.

Но дальнейшие события показали, что такой возможности здесь не будет.

Когда группа советских солдат вышла из леса и начала двигаться мимо Устья в сторону деревни Защепки, с замаскированных позиций рубанули фашистские пулемёты. Практически в упор....

(Поисковики неоднократно работали в том районе и поэтому картина произошедшего там представляется нам очень подробно)

В этот же период времени командование дивизии сообщает в штаб 3-й Ударной Армии, что первоначальный замысел операции по захвату плацдарма начинает сыпаться по всем направлениям. Причин этому было несколько. Прежде всего: не полностью проведенная дивизионная разведка обороны противника не позволила вскрыть его планы относительно намерений удержать за собой данный участок местности.

Просчетом армейской разведки стало то, что остались не раскрытыми места расположения оперативных резервов противника, сосредоточенных всего в десяти километрах в густом лесном массиве между деревнями Ашково и Гритьково. А там были размещена группа из четырех пехотных дивизий под командованием генерала Максимилиана фон Шевалери — опытного и жестокого вояки. В распоряжении этой группы были хорошие дороги, идущие прямо в район боевых действий, большие запасы боеприпасов, топлива, продовольствия, ремонтных фондов и тому подобного. Наличие в ближайшем тылу таких мощных резервов давало противнику возможность сдерживать натиск намного более крупных сил, нежели одна наша изможденная дивизия.

Начиная с 5-6 января 1944 года наступательная энергия наших подразделений, рассредоточившихся по всей линии соприкосновения с гитлеровцами стала иссякать. По причине постоянного разрушения противником ледовых переправ, не удалось в необходимом количестве организовать переброску на плацдарм артиллерийских орудий, минометов, боеприпасов и продовольствия для сражающихся подразделений. Переправленные с неимоверными усилиями четыре пушки-сорокопятки значительной подмоги не сделали: их просто невозможно было быстро перетаскивать по глубокому снегу. Кроме того, к этим орудиям было всего по нескольку снарядов.

Примерно в это время командование нашей дивизии отправляет на плацдарм боевую группу лыжников, с задачей скрытно сблизиться с противником на его левом фланге и, внезапно атаковав его, захватить край основного оборонительного рубежа на возвышенной гряде.

Однако, лыжники в темноте и на незнакомой местности потеряли ориентировку, заблудились и вышли в центр немецкой траншеи, прямо под пулемёты…

( В небольшом болоте у бывших немецких траншей мы часто находили остатки лыжных креплений, обрывки ремней…. Всё остальное поглотило и растворило болото).

Небольшой группе наших пехотинцев удалось обойти вражеский опорный пункт в лесу и проникнуть в ближайший немецкий тыл. Достигнув околицы населенного пункта Ваньки, наши бойцы установили, что деревня превращена фашистами в мощный рубеж, на который опирается вся система обороны противника на полуострове. Обстреляв из ручного пулемета ближайшие немецкие траншеи, наши солдаты, не завязывая боя быстро вернулись на свои позиции.

Огромную, практически не решаемую проблему представляла собой эвакуация наших раненых бойцов с плацдарма. Никем до сих пор не подсчитано число раненых советских солдат, утонувших в огромных полыньях при попытках выноса их через озеро в тыл наших войск. Переправляющиеся на плацдарм бойцы наблюдали ужасающие картины гибели в ледяной воде своих раненых товарищей, но, тем не менее шли дальше и занимали их места в боевых порядках.

8 января было принято решение о выводе оставшихся советских подразделений с полуострова и оставлении плацдарма. К этому моменту наши позиции в разбитом вражеской артиллерией лесу представляли собой одиночные огневые точки, удерживаемые несколькими безмерно измотанными, замерзшими и голодными солдатами.

На одной из таких позиций находился в то время Юрий Александрович Брамбеус, который и рассказал мне о некоторых событиях тех страшных дней. Вспоминал Юрий Александрович и своего боевого товарища — Колю Онопко, погибшего буквально за несколько часов до выхода с плацдарма.

Сам Юрий Александрович получил тогда сильную контузию и, по его словам, каким-то чудом перебрался в таком состоянии через дрожащее от разрывов озеро и вышел к своим.

К десятому января 1944 года все на плацдарме было кончено… Выжившие ушли на свой берег, а погибшие остались лежать там, куда привела их судьба солдата.

Фашисты не предпринимали никаких попыток догнать и добить уходящих с полуострова красноармейцев. Они прекрасно понимали, что уходят единицы…

Понёсшая большие потери 28-я Невельская стрелковая дивизия, собрав на своём берегу озера Свибло остатки вышедших с плацдарма подразделений, ушла в тыл армии, оставив отбитую у врага территорию подошедшей сюда с боями 65-й гвардейской стрелковой дивизии 10-й гвардейской армии.

65-я гвардейская стрелковая дивизия шла на смену 28-й Невельской дивизии из района озера Язно.

Прорвав заслон фашистов на южном берегу озера Неведро, у деревень Нарова и Пригарин, гвардейцы вышли к сильно укрепленным позициям противника у населенного пункта Малахи, что в семи километрах от озера Свибло. От разбитой снарядами д. Малахи фашистские траншеи уходили в сторону деревень Гречухи, Байкино и Погары, создавая очередной эшелонированный рубеж обороны на пути наших войск.

Надо отметить, что 65-я гвардейская шла к озеру Свибло будучи намного более подготовленной, чем уходящая отсюда 28-я Невельская. Наступающие порядки гвардейцев были в достаточной мере насыщены средствами артиллерийской поддержки, личный состав перед этим наступлением имел возможность немного отдохнуть и пополниться подкреплениями.

Кроме того, неудачное наступление 28-й Невельской дивизии на позиции фашистов всё же имело и положительные результаты: были полностью установлены система обороны противника, организация и мощности его артиллерийского огня, наличие в его оперативном тылу крупных резервов. Все эти сведения в полной мере были использованы командованием 10-й гвардейской армии при подготовке боевых планов.

Из тыла нашего фронта в полосу наступления 10-й гвардейской армии выдвигались бронетанковые подразделения, что позволяло в ближайшее время рассчитывать на их поддержку в ходе прорыва вражеской обороны.

Освободив от фашистов территорию вокруг озера Неведро, наши гвардейцы нанесли удар по позициям немецко-румынской группировки войск, закрепившейся на рубеже населенных пунктов Свибло-Лопатово-Гречухи-Байкино.

Несмотря на то, что наши войска были в достаточной степени подготовлены и оснащены, оборона фашистов была чрезвычайно прочна. Еще бы, противник готовил свои рубежи заранее, имел в своем распоряжении достаточное количество строительных материалов, рабочей силы; он детально изучил рельеф и особенности местности, характеристики дорог и даже тропинок. Вражеские артиллеристы определили параметры стрельбы по возможным участкам наступления советских войск и создали большие запасы снарядов рядом с местами дислокации орудийных батарей. Эти, и многие другие факторы непосредственно влияли на скорость и глубину нашего наступления. А самое главное — на то, какое количество крови должны будут пролить здесь русские солдаты.

Ударив по неприятельскому рубежу обороны на линии Гречухи — Байкино — Погары, подразделения 65-й гвардейской дивизии, после трех суток кровопролитного сражения, смогли освободить лишь участок местности, включающий Гречухи, Свибло и дойти до южного берега озера. Развить успех в направлении Байкино-Погары-Ковальки советские войска в то время не смогли: слишком сильна была вражеская оборона.

К этому времени опять ударили сильные морозы и поверхность озера Свибло вновь покрылась прочным льдом. Данные фактор позволял нашим войскам повторить ситуацию с захватом плацдарма на полуострове, оставленного 28-й Невельской стрелковой дивизией несколько дней назад.

Поскольку районы населенных пунктов Жеглово и Шалаи оставались в наших руках, было решено использовать их для концентрации войск перед броском через озеро.

В нашем ближайшем тылу разместились артиллерийские и минометные батареи, которые незамедлительно начали обстрел вражеских позиций и коммуникаций. Благо, что места расположения этих целей были заранее установлены во время предшествующего наступления.

14 января после проведенной артиллерийской обработки неприятельских позиций, на лёд озера вышли передовые подразделения гвардейцев. Открывшие по ним ураганный огонь замаскированные на противоположном берегу пулеметные точки и минометные батареи противника с первых минут наступления стали большой проблемой для наших солдат.

В течение нескольких часов на полуостров переправился стрелковый полк, не сумевший, однако, подтянуть за собой достаточное количество артиллерии и боекомплектов к ней. В этих условиях вышедшие на плацдарм гвардейцы незамедлительно атаковали первые линии фашистской обороны в центре полуострова и у деревни Устье.

На этих участках вновь завязались кровопролитные бои. Поскольку командование 65-й стрелковой дивизии в полной мере понимало, с чем ему предстоит столкнуться на захваченном плацдарме, оно сделало основной упор на быстрой концентрации там максимально возможных сил.

Под непрекращающимся обстрелом из тяжелых орудий и минометов, по разбитому льду озера шли наши пехотинцы, стараясь переправить на захваченный берег дополнительное количество орудий и пулеметов.

Поскольку за короткий период надо было перебросить через озеро большое количество пехоты, командование дивизии решило организовать еще несколько переправ. Данное решение позволило в течение малого отрезка времени переправить на плацдарм дополнительные силы, избежав их прицельного обстрела вражеской артиллерией.

В освобожденный нашими войсками район подходили дополнительные силы 10-й гвардейской армии, часть этих сил получила задачу усилить наступление 65-й гвардейской дивизии на захваченном плацдарме.

В течение следующих дней и ночей под ураганным огнем фашистов, преодолевая разбитые снарядами полыньи, по льду озера шла на полуостров наша пехота. Многие остались лежать на красном от крови льду, многие ушли в глубину чёрной озерной воды… Сколько их не дошло до берега не скажет нам уже никто…

Наша артиллерия и тяжелые минометы расстреливали вражеские позиции с рубежей у деревень Шалаи, Свибло и с узкого перешейка Чёртова моста. На плацдарме были сконцентрированы силы уже практически трёх дивизий 100-го стрелкового корпуса. Сражение на полуострове шло днём и ночью с максимальным напряжением сил обеих противоборствующих сторон. Потери наших войск были очень высоки.

После того, как в непрекращающихся атаках почти полностью “выгорела” наша 46-я гвардейская дивизия, брошенная на помощь 65-й гвардейской, оборона гитлеровцев стала прогибаться под ударами наших войск. Противника удалось выбить со всей территории полуострова, а также из центра его обороны в этом секторе — опорного пункта в деревне Ваньки, превращенной фашистами в настоящую полевую крепость.

К началу февраля 1944 года наши войска отбили у фашистов деревни Устье и Защепки, перерезали рокадную автодорогу, связывающую вражеские оборонительные районы с тылом.

На этом наш прорыв через озеро Свибло был остановлен и войска 10-й гвардейской армии приступили к активной обороне, продлившейся в этих местах целых полгода.

Наступательные действия наших войск в начале 1944 года, позволившие занять и удержать плацдарм на северном берегу озера Свибло, имели для данного стратегического направления очень важное значение. Наши войска создали угрозу вражеской обороне на Идрицком направлении и в постоянных боях отвлекали на себя значительные силы гитлеровцев, не позволяя немецкому командованию перебрасывать их под Ленинград.

С января по июль 1944 года на восточных границах нынешнего Себежского района постоянно шли свирепые кровопролитные бои. После сражения на озере Свибло начались жесточайшие схватки с гитлеровцами у деревень Островно, Глуховка и Александрово; четырехмесячный штурм вражеской высоты 173.1 и опорного пункта в деревне Рог.

Неимоверные усилия и жертвы нашей армии увенчались большим стратегическим успехом — освобождением 12 июля 1944 года поселка Идрица, имя которого через год было начертано на Знамени Победы.

После освобождения Идрицы было освобождение Себежа и война покатилась дальше в Прибалтику. На опустошенных территориях воцарилась тишина, нарушаемая криками многочисленного воронья. Пищи у него в то время было незаслуженно много…

И дули теплые весенние ветры, под которыми, словно живые шевелились волосы и края шинелей у людей, лежащих на просыпающейся после холодов земле. Они так и не узнали, когда закончилась та война. Но они точно знали, что она закончится их победой.

Они не пропали без вести. О них помнят. И их ищут. Но это уже другая история…

Командир поискового отряда „Забытый батальон” Владимир Бумаков. город Себеж