Мысли

Белое, чёрное, красное. Три фона — цвета, войны. Белый снег, белые лица людей, черные провалы глаз на уставших от смерти лицах. Черные тела на белом снегу. Черный смрадный дым от горящих домов, танков, машин. Черные ямы воронок, траншей, ячеек. Черная грязь на руках солдат. Красная, алая кровь из рваных ран на белой коже. Красный огонь в горящих деревнях, городах. Белые осколки костей в ярко-алых рваных ранах, черная земля, набившаяся в эти раны. Красный огонь ярости в глазах, белый оскал зубов в алых раззявленных в крике рукопашной ртах. Черная злость, алая ярость, белый покой. Красное, чёрное, белое...

Черная линия траншей на белом снегу, черные точки солдатских тел в стрелковой цепи, редкой пунктирной линией оторвавшейся от кромки леса и наползающей на траншею. Красные линии трассирующих очередей, соединяющих эти две черные линии и выхватывающие из цепи точки тел. Сполохи черных кустов, разрывов. Чёрное, белое, красное...

Черные стволы винтовок озаряются красными фонтанами выстрелов, пули, вонзаясь в черные тела, рвут живую плоть и алые фонтаны крови брызжут на белый снег. Падают одни, поднимаются другие. Шаг, другой. Упал, пополз. Неумело, вихляя откляченным задом. Лицом зарываясь в снег. Огромным черным червем, паля наугад, в сторону красных вспышек. Воя от страха, бессилия и ненависти. Ненависть и отчаяние рождают, в стеклянных от страха глазах, красный огонь ярости. Выстрел, разрыв, перебежка. Очередь вихрем над головой. Рваная черная нитка людской цепи, визжа и воя нечеловечески, трясясь от пережитого страха, ставшего яростью, вливается в черный штрих траншеи. Визг перерастающий в булькающий, плюющийся алой кровью, затихающий стон. Выстрел в упор, выжигающий ненависть в горящих глазах. Лязг, грохот железа, рубящего, рвущего плоть. Человеческое месиво боли, ярости, злобы. Черные пальцы, смыкающиеся на белой шее. Выдох-вдох, не пускают чужие, грязные, воняющие порохом пальцы. Ярость, боль, тишина. Огонь в глазах гаснет, оставляя в них отражение белых облаков.

Снег белым покрывалом устилает поля, крупные снежинки не тают на остывших глазах, покрывая каменные лица посмертными масками. Снег убирает, скрывает алую кровь. Черная земля поглощает тела, впитывает, всасывает их в себя. Всех и своих и чужих. Черная земля лечит, засыпая, затягивая воронки и траншеи. Изорванные железом и болью тела становятся землёй. Память редкими обелисками над везучими, умершими по документам, рваной солдатской цепью мелькает иногда в мыслях потомков.

Наполненные своими проблемами живых тысячи глаз, за блестящими безразличием окнами поездов, вместе с десятилетиями пролетают в пятидесяти метрах от черной траншеи, где горел огонь той самой Благородной ярости. Где этот огонь ещё тлеет в пустых глазницах и сердцах живых, пришедших на этот рубеж заглянуть в них. В двухстах метрах, не затихая не на секунду, гудит моторами черная лента шоссе. Тысячи, десятки тысяч, миллионы, сотни миллионов глаз, душ, мыслей, жизней десятилетия проносятся мимо.

«Традиции — это передача огня, а не поклонение пеплу» — Густав Малер.

Как нам передать тот огонь? Ведь даже просто помнить не достаточно! Как из пустых, черных, остывших глазниц, вдавленных в грязь, в заплывшей траншее у железной дороги, взять горевший в них огонь и передать будущему?

Ведь в них, в этих глазах, не только ярость, злоба и ненависть. В них честность, жажда справедливости и свободы, в них неравнодушие и истинная любовь в своей родине. Нужны ли им просто наши слезы? Редкие торжественные речи, пустой пафос ярких митингов ко дню победы и дешёвка искусственных, вечно-зелёных венков на облезших от времени обелисках? Нужны ли им наши слова, зачастую наполненные лицемерием и напускной скорбью? Где в нас горевший в них огонь? Он безусловно есть в добровольцах и солдатах Донбасса, есть в солдатах и офицерах в Сирии. Есть в маленьких детях, без раздумий бросающихся спасать утопающих, гибнущих своих сверстников. Есть в сотнях неравнодушных людей, рискующих своими жизнями ради справедливости, чужой свободы и жизни. Где он в остальных десятках миллионов нас, со стеклянными, равнодушными взглядами, проходящих мимо? Год за годом мы склоняемся над пеплом, мы гнем над пеплом головы наших детей, даже толком не объяснив им что за огонь породил этот пепел. Мы как древние жрецы, распустив волосы, посыпаем себе головы этим пеплом как по расписанию, в определённые даты. И удивляемся почему не горит огонь? А он не загорится от лицемерия, лжи и пустых слов. Он давно почти потух. Его надо разжигать вновь. Медленно, планомерно, аккуратно раздувать из тех маленьких угольков, которые по счастью ещё тлеют в душах немногих. Аккуратно, бережно, чтобы не задуть, переносить их из одной души в другую. Как самое ценное хранить и беречь этих неравнодушных людей и давать им возможность передать свой огонь будущему. Именно они должны смотреть на нас с экранов телевизоров, а не дешёвые, пестрые клоуны в дорогих шмотках, бесящиеся с жиру. Не дорогие шлюхи, возомнившие себя вершителями судеб. А люди трудом своим и поступками заслужившие уважение страны. Они должны быть примером служения, а не пиявки, присосавшиеся к их делам. Человек мысли, труда, подвига должен опять стать иконой. Не галстук, пиджак, кабинет и служебная машина должны стать пределом мечтаний. А справедливость, совесть, доведенные до конца дела и уважение. Сложно? — Нет. Но на то должна быть общая воля. Иначе мы так и будем стоять с пустым взглядом у прозрачного стекла, а мимо пролетать черная земля, засыпанная пеплом.

Сергей Мачинский