Память...

Пришла безвестность, а отнюдь не слава, ко всем убитым, что плашмя лежат.

В.В. Ноговицын

На место расположения лагеря на речке Чёрной у Чёртова моста, Кировского (Мгинского) района, Ленинградской области, наш сводный отряд«Мужество» (Коряжма) – «Виледь» в количестве десяти человек прибыл ближе к вечеру. Уже смеркалось. Расположились на бывших немецких позициях.Рядом уже стояли лагеря земляков из Северодвинска, Архангельска и Пинеги. Чуть поодаль – кировчане и челябинцы.

Мы с Владимиром Ноговицыным не без помощи опытного поисковика Сергея Шаньгина установили палатку. Я повесил в углу у своего спальника, иконку Божьей Матери Троеручицы, она моя помощница в работе и творчестве. После ужина разошлись по палаткам. Немного обменявшись первыми впечатлениями, уснули. Проснулся от пения ранней птицы – птаха пробовала своё утреннее соло. Пошёл к реке умываться, а заодно и познакомиться с лесной красавицей.

Река Чёрная – не широкая, метров десять. Течение сильное и глубина – дна не видно. У меня всё ассоциируется с периодом войны. Представил, как в этой речке, возможно, на этом месте, умывались и брали воду солдаты. За утренним столом обговорили план работы на день. Надо установить шатёр для кухни-столовой, оборудовать туалет и душевую, заготовить дрова. Что мы и делали весь день.

Утро встречает моросящим дождиком и распевкой соловьёв. Сегодня выходим в лес. От лагеря до места поиска около получаса ходу по болотистой местности, поросшей тонким высоким березняком. Деревья растут часто, и у меня это ассоциируется с погибшими солдатами, мощи которых обрели новое состояние, превратившись в деревья. Крупные капли недавно шедшего дождя слезами повисают на нераспустившихся почках берёз, иголках хвойника и скатываются по стволу.Впечатление, что они плачут. Я осторожно, губами прикоснулся к ветке – несолёные… Немного отлегло, хорошо, что не слёзы…. На земле, среди редкой травы, много, очень много белых цветов с жёлтой завязью. Словно смотрят в небо, на нас, идущих по лесу, а некоторые, потупив взор, глядят в низ….
Хорошо заметны раны земли. Время сделало свое дело, но не исправило, не залечило то, что натворил человек. Длинные, извивающиеся, осыпавшиеся и поросшие мхом и брусничником окопы. Множество бывших блиндажей, воронок разной величины, наполненных водой и без неё.

Владимир Валерьевич – мой поводырь. Он мне всё поясняет, а я внимательно слушаю, а что не ясно спрашиваю. Вот бухта немецкой колючей проволоки, даже не размотана, не успели использовать. Куда не обрати взор, повсюду металл, снаряды и мины с боеголовками и без таковых. Здесь – эхо войны, о которой много слышал, читал, смотрел кино, но войдя в этот лесной массив, мне становится зябко.

Заплакали, заподвывали металлоискатели поисковиков. Так аппаратура реагируют на посеянные человеком семена смерти – осколки разной величины, мины, снаряды. Но эти стальные мёртвые семена не прорастают, они не могут дать жизнь, их задача – убивать. Видя, сколько их здесь, я удивляюсь, что кто-то из бойцов остался жив. Подошли к Чёрной речке. Недалеко виднеется поваленная, толщиной в обхват, осина.

Нам надо перейти через реку по скользкому бревну, переброшенному через русло. Стойку установленного когда-то на противоположном берегу поручня перегрызли бобры, и жердина упала одним концом вводу. Поисковик из Санкт-Петербурга Саша Адамчук быстро и ловко перебрался на ту сторону, взял конец жерди на плечо и дал команду переходить. Этот манёвр очень облегчил переход, и мы все благополучно форсировали водную преграду.

Недалеко увидел деревянный крест, ещё, ещё… Это метки на местах, где поисковики находят безымянных (без медальонов) бойцов. Постоял около одного, другого… К горлу подходит комок, в глазах – туман. Иду со щупом и тычу, тупо тычу им в землю. Под сапогами чавкает болотина. Скрежет – опускаюсь на колени, снимаю дёрн скобой – осколок… Длинный, тонкий, чем-то напоминает хищницу щуку. Иду дальше. Постоянно на что-то натыкаюсь, то на камень, то на осколки. Железа больше. Опять на колени: снимаю дёрн с земли, словно скальп, беспокою её, израненную. Большой осколок от разорвавшегося снаряда, толстый и тяжёлый.Он напоминает разбитый по вертикали стакан. Я не устаю опускаться на колени и с молитвой обращаюсь к земле и бойцам, которые здесь были давно-давно и которым суждено было здесь остаться… Опять копаю землю.

Мой щуп в очередной раз ткнулся во что-то. Уже более-менее привычными движениями работаю скобой. Появилась стальная гнутая проволока. Догадываюсь, что ручка. Возможно, от ящика для переноски мин. Обкапываю и вижу немецкую противотанковую мину.

Стоявший рядом Саша Адамчук остановил моё усердие. Он подошёл к находке, осторожно снял с неё дёрн и установил в вертикальное положение. Закуковала кукушка.

Отгоняю от себя желание поддаться на провокацию рябой птицы и задать классический вопрос:

– Кукушка, кукушка, а сколько мне лет жить?
И тут же другая мысль:

– А зачем тебе это знать?

И правда, зачем? Позже заметил, что, когда опускался на колени и начинал рыть землю, кукушка тут как тут:

– «Ку-ку, ку-ку» ….

Прислушиваюсь к другим певчим птахам, они красиво поют и не пророчат ни долгие, ни короткие лета. Двигаемся с Владимиром Валерьевичем по лесу, иногда перекликаясь, чтобы не терять друг друга из виду. Подходим к двоим нашим поисковикам. Они копаются у небольшой воронки, наполненной водой. Вижу на земле часть черепа…

-Нашли? – спрашиваю.
– Похоже, зацеп, – ответил командир отряда «Виледь» Юрий Шевелёв.

«Зацеп» на жаргоне поисковиков означает находку признаков (кости, личные вещи) останков бойца. Мы с Ноговицыным присоединились к поиску. Через некоторое время у кромки воронки был обнаружен ботинок большого размера. Расположились вокруг заполненной водой воронки – эпицентра далёкого взрыва. Я срезал кочку и увидел предмет, похожую на остаток прошлогоднего стебля подсолнуха.
Взял в руки находку и с вопросом: «Что это?» – протянул Александру. – Кость верхней части ноги, – сказал мне поисковик и предложил положить её, как она лежала, чтобы определить направление падения солдата. Ребята стали находить другие останки. Я ковырнул скобой дерн и увидел кость от второй ноги.У воронки собрался почти весь отряд. Посоветовавшись, они предположили, что вероятнее всего, останки туловища найденного бойца лежат в воронке. Старой каской быстро отчерпали воду и копнули вглубь.Стали доставать личные вещи: бритву опасную, нож складной, два кошелька с истлевшими бумагами. Вытащили развалившийся подсумок с патронами от винтовки«Мосина» и с десяток обойм. На белом песке виднелось ржавое пятно, откуда были извлечены личные вещи. Туда и запустил руку, один из поисковиков.

– Нашёл! – воскликнул он и выскочил из воронки.

В руках у него был медальон. Ребята окружили его, и он осторожно стал откручивать колпачок. Внутри эбонитового шестигранника, наполненного водой, торчал кончик бумаги.

Содержимое доставать не стали, а колпачок завернули и положили медальон в пакет. По возвращению в лагерь находка была передан в штаб на экспертизу. Для меня это была первая раскопка, и я был под впечатлением от увиденного.

Каждое утро, позавтракав кашей или бутербродами, мы выходили на поиск. С собой брали сухой паёк и в лесу обедали. Воду набирали в ближайшей, наполненной водой глубокой воронке и кипятили на костре.

Возвращались часам к шести вечера. Целый день на ногах, на коленях, но усталости не чувствовалось. Я, как новичок, подбирал всё подряд: осколки, хвостовики мин, пустые мины. Кто-то из ребят спросил меня, что я хочу больше найти: интересную вещь для сувенира или солдата? Конечно, я искал бойца и верил, что найду. Мне хотелось отдать дань памяти всем воевавшим и погибшим, но в первую очередь – своим родственникам и землякам.

29 апреля Владимир Валерьевич нашёл останки бойца. Он позвал меня, и мы вдвоём собирали косточки, тщательно перетирая каждую горсть земли, с надеждой найти медальон или какие-то другие личные вещи, указывающие на личность, но, кроме маленького гаечного ключа и отвертки, а также пуговиц от шинели и гимнастёрки, ничего не нашлось.

На следующий день мы с Ноговицыным установили на месте находки бойца деревянный крест. Эту традицию в отряде ввёл Сергей Шаньгин из Коряжмы, а мы её поддержали. Не знаю, какой веры был боец и верил ли он в Бога. Воевал он под красной звездой, и она могла бы отметить его место упокоения, но мы ставим крест.

Очередным утром мы опять пошли в лес. Моя цель – не только участие в «Вахте Памяти», но найти солдата. Мы разошлись по массиву. На кромке леса и ЛЭП я стал прорабатывать щупом место у берёзы, которая росла рядом с воронкой.

Послышался тихий скрежет металла. Привычно опустился на колени и стал работать скобой. В руке оказалось несколько не стреляных патронов от ППШ, ещё, ещё. Дальше стали попадать стреляные от винтовки «Мосина». Прикинул, на какое расстояние вылетает гильза после выстрела. Метра два.… Сдвинулся немного влево и снова стал работать скобой.Снял кочку и увидел кость. Взял её в руки, очистил от земли. Капнул ещё, снова кость – позвонок, ещё – тазовая кость.Я понял, что зацепил останки солдата.

Позвал Владимира Валерьевича, показал ему находку, и мы вдвоём продолжили поиск. Мы перетирали каждую горсть земли, чтобы не дай Бог, не пропустить хоть маленькую косточку, и желали увидеть медальон. По сантиметру, дециметру мы снимали дёрн. Владимир нашёл штык от винтовки и сапёрную лопатку. Добрались до воронки, там должен быть пояс с подсумком. Попалась застёжка от ремешка, нож-складеньчик, пуговицы. Очень много шрапнели – обросшие ржавчиной шарики. Рядом с бойцом, вероятно, взорвался шрапнельный снаряд…

Ноговицын обнаружил часть черепа, стали собирать его – по косточке, по зубику. Зубы не «съеденные», значит, солдатик молодой. Я выдернул ствол сгнившей берёзки вместе с кочкой и увидел на земле верхнюю часть черепа. Поднял кость, а там – змеёныш. «Как ныне сбирается вещий Олег…»- промелькнуло в голове, вспомнилась былина. Взял змеёныша и бросил в воронку с водой. Мы собрали найденные мощи бойца в пакет, и присели отдохнуть…

Я был очень доволен, что нашёл, поднял бойца.
«Кто он? Откуда? – эти мысли не выходили у меня из головы. – Может, наш земляк, из деревни со знакомым названием? Возможно есть родственники».
Я ещё раз внимательно осмотрел место в надежде увидеть медальон. С Владимиром Ноговицыным установили крест над «моим» солдатом и посадили ёлочку. Кресты сгниют и упадут, а дерево будет расти долго. Выкопал две ёлочки и сосенку. Решил увезти домой, чтобы посадить на своём участке… Память…

Евгений Шашурин