Я не вернулся из боя

 

Валера очнулся от ночной прохлады. Все открытые части тела зудели от укусов комаров. Очень хотелось пить, что произошло, он еще не понимал. Руки и ноги шевелятся, значит, все нормально. Только сильно болит голова. Оглядевшись, увидел перепаханную вокруг землю. Рядом еще кто — то лежал. Потрогал рукой. Холодный. Сознание возвращалось. Еще вчера они брели по болоту. Кто-то сказал, что у Полисти пробит коридор, и все группы блуждающих по лесу людей, как по команде, начали собираться в одну толпу, которая медленно двигалась к болоту.

Валерий не удержался, когда его кто-то толкнул и, теряя равновесие, упал в воронку. Торфяная жижа не давала выбраться наверх. Он кричал, прося помощи, но все брели мимо. Вдруг раздался вой. И болото содрогнулось от разрывов бомб. Одна из них разорвалась невдалеке, забросав его жидкой грязью. Несколько минут длился этот вой, он сливался с воем и криками людей, тела которых рвало на части. Крики, стон и разрывы слились в один гул. По упавшему в воронку расщепленному стволу дерева он выкарабкался наверх.

Болото, до этого и так все перемешанное, походило на свежевспаханное поле, остатки перебитых сосен неведомой силой смело, как будто их и не было вовсе. Убитые лежали кругом. Из перемешанной торфяной жижи торчали фрагменты тел. Кое-где люди вставали и брели к кромке болота, где виднелся лес. Но и туда уже стремились, издавая вой сирены, пикирующие бомбардировщики. Он шел по этому полю смерти, обходя убитых, наступая на брошенные винтовки, ящики, телефоны. Он шел туда, куда шли все, чтобы выжить. Тот безопасный и спасительный лес, который был виден с болота, оказался еще страшнее. Переломанные деревья, горящие машины и много-много убитых.

Вот, наконец, и дорога, на которую он так стремился. Кругом огромные ямы, некоторые еще дымятся. Стоит противный запах тлеющего тротила, смешанный с запахом разложения. Эта главная артерия Второй Ударной уже много дней была под пристальным вниманием противника. Ее обстреливали и бомбили каждый день. Вот тяжелый снаряд, попавший в воронку, в которой зимой были похоронены убитые, вывернул все наружу. Впереди послышались команды. Все двинулись туда.

На дороге стояла легковая машина, возле нее Валера заметил группу солдат и офицеров. Один из офицеров в кожаной куртке отдавал какие-то приказания. Приблизившись к ним, он понял, что офицеры останавливали солдат и собирали их в строй левее дороги. В одном из офицеров он узнал командира 376 стрелковой дивизии Исакова.

понял, что происходит впереди, там, где сейчас идет бой. Немцы опять перекрыли коридор. Часть людей успела проскочить, а им предстоит опять пробивать себе дорогу. Осталось немного, всего километр, а там и наши. По дороге он встретил младшего лейтенанта из своей 92 стрелковой. Они вместе отражали атаку немецких танков у Ольховки. Тогда этот лейтенант противотанковой гранатой подбил танк. А Валера захватил в плен одного танкиста. Они разговорились...

 

Короткая команда: «Вперед!», и всё. Что потом произошло, Валера не мог вспомнить. Одно мгновение, и яркая вспышка ударила по глазам. Он прислонился к упавшему дереву. От вонючей резины и жареной человеческой плоти слезились глаза. Чуть дальше стучали пулеметы и рвались снаряды. Валерий хотел идти туда, но, встав тут же сел, ноги не держали. Потом сознание ушло.

Когда он очнулся, было уже светло. Оглядевшись, увидел страшную картину. Еще вчера стоявшие здесь деревья были перемолоты в щепу. Кругом лежали убитые. Местами они лежали по несколько человек в куче. У дороги дымились две грузовые машины. Впереди в низине и за ней горят несколько танков. И никакой растительности: все снесено ураганом войны. Пока он лежал без сознания, толпа людей пошла на прорыв. Со стороны Мясного Бора им навстречу шла помощь, но немцы, за ночь окопавшиеся у реки в воронках, встретили их плотным огнем пулеметов и минометов.

Пикирующие бомбардировщики висели над головами наших солдат, сбрасывая бомбы различных калибров и поливая огнем из пулеметов. Всё же благодаря утреннему туману часть людей вырвалась из этого адского мешка. Но большая ее половина осталась здесь. Кто-то еще несколько дней будет держать оборону, окопавшись в воронках, кто-то попадет в плен, а кто-то, как Валера, будет блудить по лесам и болотам, ища выхода к своим, и выйдет. Когда немцы начали прочесывать место прорыва, Валера спрятался под перевернутой телегой, и они его не заметили. Через щели в досках он видел, как немцы поднимали еще живых, обыскивали, а тех, кто не мог передвигаться добивали, чтобы не мучились. Так продолжалось до вечера. Пленных выводили к дороге. Потом их уводили к болоту в сторону реки Глушица.

Валера отполз подальше от дороги и вскоре оказался в лесу, не тронутому войной. Немного отдохнув, двинулся дальше. Ориентиром ему служило яркое небо, где солнце уже скрылось за лесом, и еще продолжающаяся стрельба у Полисти. Вскоре увидел костры. Укрывшись за выворотнем дерева, стал наблюдать за происходящим. Впереди были немцы.

На небольшой поляне двое в белых передниках суетятся у походной кухни, видно, варят ужин. Еще человек пять таскают воду и дрова. Тут только он вспомнил о еде. В животе засосало и стало больно. Он толком не ел уже больше недели. Те сухари, что нашел в лесу у Керести, доел еще вчера. И сейчас ему казалось, что в животе, кроме боли, у него ничего не существует. Пришлось отползти назад на безопасное расстояние и сделать порядочный крюк, чтобы обойти это место.

Так он шел всю ночь, пока не наткнулся на землянку. Осмотревшись, не заметил никого живого. Забравшись внутрь, сразу же заснул. Когда проснулся, был уже полдень. Осторожно выполз на улицу. Недалеко от входа лежал убитый офицер. Валера подошел к нему. Труп уже начал разлагаться. По нему ползали огромные жуки синего цвета, и кружился рой мух. Сняв с убитого кобуру с пистолетом и полевую сумку, сел на валяющийся рядом ящик. В сумке находилось то, что ему сейчас было нужнее всего: компас и карта. На карте карандашом были сделаны пометки, но они его не интересовали, главное, это район Трегубово и Спасская Полисть. Ведь он шел в этот район.

В картах и местности он хорошо разбирался, так как последнее время исполнял обязанности помощника начальника штаба полка. Сложив все в сумку, пошел обходить место своего нахождения. Оглядев территорию, понял, что здесь наши стояли где-то в апреле — мае. Кое-где лежали убитые. На поляне несколько свежих могил, на одной из них на развернутом цинке из-под патронов чем-то острым выбиты десять фамилий. В противогазной сумке у одного из убитых нашел две банки тушенки и сухари, это была радость. Он вышел на берег реки. По всей вероятности, это Глушица. Сев на берег, съел полбанки с сухарем, запивая проточной водой. Посидел несколько минут, боль в животе усилилась, голод не проходил, доев содержимое банки, вдруг вспомнил, что у одной из землянок видел ППД. Пришлось вернуться.

В магазине было несколько патронов, обойдя лагерь, нашел еще два целых, один был пробит пулей. Разобрав его, распихал патроны по карманам. Второй вместе с пистолетом сунул в противогазную сумку. Только он собрался покинуть это место, как из кустов вышли четверо красноармейцев.

Какое-то мгновение они, молча, смотрели друг на друга, не решаясь пошевелиться. Первым вышел из оцепенения Валера. Он поднял автомат и приказал всем стоять, не двигаться. Потом спросил кто они и откуда. Бойцы шли из-под Ольховки. Недалеко отсюда они встретили группу офицеров, хотели присоединиться к ним, но те почему-то пригрозили оружием и быстро скрылись в ельнике. Валера спросил, почему без оружия. Они ответили, что патроны кончились, и они выбросили винтовки в воронку.

Он велел им забрать оружие у убитых. Винтовок валялось больше, чем погибших, нашли одну СВТ. Красноармейцы тоже давно не ели. Валерий отдал им вторую банку тушенки и по сухарю. Они быстро съели предложенную еду. Затем он велел им обойти все землянки и посмотреть у убитых что-нибудь съестное. После недолгих поисков нашли только медицинскую сумку и флягу со спиртом. К вечеру пошли дальше на север.

Скоро вышли к дороге. Взглянув на карту, Валера понял, что это дорога вела от Лесопункта у Мостков к Керести. Недалеко отсюда стоял штаб четвертой гвардейской. Он тоже ходил по ней, когда немцы просочились в тыл и угрожали нашим подразделениям, расположившимся у Ольховской дороги. Командование дивизии организовало группу для уничтожения противника, но их опередили другие подразделения, и немцы, оставив убитых и раненых, спешно удалились в сторону Приютина.

Сейчас дорогой пользовались немцы. То и дело проезжали груженые повозки, и шли солдаты. До полной темноты пришлось сидеть в кустах и ждать, когда кончится движение. Но как только они прошли с километр, сразу же наткнулись на немецкий лагерь.

Немцы только что начали располагаться. Ставили палатки, разжигали костры. Пришлось описать большой круг, чтобы обойти немецкий лагерь. Но чем ближе они подходили к дороге Спасская Полисть — Ольховка, тем больше видели огни костров. Гудели тягачи. Немцы подвозили тяжелые орудия. Пилили бревна. Разгружали подводы с ящиками. На поляне у болота под охраной немецких солдат находилась большая группа пленных красноармейцев. Они сидели и лежали на траве. Немцев на поляне человек десять с карабинами и один пулемет, установленный на телеге. «Можно расстрелять пулеметчиков, и тогда пленные разбегутся,» — так думал Валера, сжимая автомат. Но что дальше? Ни им, ни нам не удастся далеко уйти. Кругом фашисты.

Пролежав в кустах у поляны еще с полчаса, они бесшумно отползли и по предболотью пошли дальше на север. Через километр наткнулись на еще один русский лагерь. Здесь тоже лежали убитые наши солдаты. В стороне несколько повозок и большие захоронения солдат, в основном — это братские захоронения. Наверное, стоял какой-то штаб. Немцы уже здесь похозяйничали. Из землянок все было выкинуто на улицу. У погибших даже вывернуты карманы. На дереве у братской могилы была приколочена доска с именами захороненных, так какой-то фриц вбил в нее несколько штыков от трехлинейки.

Не найдя ничего съестного, они повернули к болоту Нижнее  и там расположились на ночлег на одном из бугорков в мелколесье предболотья. Неожиданно в кустах послышалось какое-то шуршание. Все насторожились, приготовив оружие. Валера привстал на коленях и на кочке, залитой водой, увидел бобра. Черноватый зверек грыз острыми зубами тонкую березу. Приподняв автомат, Валера короткой очередью уложил зверька. Это была радость. После стольких дней голодания, они увидели мясо. Перочинным ножом содрали шкуру. Наломав сухих сучьев, развели костер. Тушку насадили на ветку и, держа над костром, принялись жарить, через каждые пять минут, проверяя готовность. Терпение кончилось, с жадностью разорвали подгоревшую тушку на части. Сверху она покрылась черной коркой от копоти огня, а внутри была кровь, пришлось дожаривать каждому свой кусок. Выпили немного спирта. От такого ужина голод немного притупился, но лучше бы и не было этого бобра. Часа через два в животе все скрутило от боли. Валера думал, что только у него, но по разным направлениям в кусты ринулись все.

Так провели всю ночь. К рассвету немного полегчало, и они, перейдя небольшое болото, вышли к реке. Тут Валера опять развернул карту. Река Глушица. Сейчас они на ней. Строго на восток два километра шоссе. Там все время раздаются орудийные раскаты, но они слабее тех, что были совсем недавно. Там линия фронта. Начали искать брод. Речка небольшая, но берега крутые. Хоть и лето, но вода холодная. Не найдя ничего подходящего для переправы, переплыли реку в самом узком месте. Как только взобрались на противоположный берег, услышали чужую речь.

Полежав немного, поняли, что их там немного. Подползли поближе и увидели, как три фашиста, расстелив плащ-палатку, завтракали. В руках у них было по большой банке, и они ложками, не торопясь, уплетали содержимое банок. Оружие стояло в стороне у дерева. Валера не выдержал и, подняв автомат, пошел на них. Это были не немцы. Словацкие каски — «горшки» лежали рядом, а одеты они были почти в гражданскую одежду, которую прикрывали немецкие шинели.

Это солдаты полицейской латышской дивизии. Валера часто встречался с ними в боях. Сейчас он больше смотрел на банки в их руках, чем на них. При виде русских солдат фашисты остолбенели и с широко раскрытыми глазами смотрели на приближающихся, грязных, обросших щетиной людей. Вдруг один вышел из оцепенения и прыгнул к винтовкам. Очередь: и он замер с вытянутыми руками. Еще очередь: остальные медленно опустились на траву. Быстро схватив не доеденные банки и вещмешок, стоящий у костра, они побежали в глубь леса. Спрятавшись в густых зарослях черемухи, быстро открыли мешок. Там была буханка хлеба, еще три банки консервов и мармелад. В банках была фасоль с мясом. Когда все, что можно было есть, было съедено, резко потянуло в сон. На глаза наплыла свинцовая пелена, и они уснули. Когда Валера открыл глаза, солнце уже шло на закат, озаряя лес красным цветом. Его напарники еще спали.

Вставать не хочется. Он смотрел через листву в небо и вспоминал свое детство, школу. Перед глазами проплывали знакомые и родные лица. Да, война все перечеркнула. Закончил училище. Уже готовился к свадьбе. И вот война. В первых боях стал лейтенантом. Здесь на Волхове получил первый орден и звание капитана. Ему всегда везло. Повезет ли сейчас?

Когда солнце спряталось за горизонт, разбудил остальных. До темноты надо выйти к шоссе между деревнями и попытаться прорваться к своим. Уже все ближе и ближе передний край. Скоро железная дорога. Впереди поле.

Согнувшись, пробежали несколько метров и, упав, прислушались: ничего подозрительного. Опять вскочили. Но, пробежав с десяток метров, буквально ворвались на площадку с замаскированным тяжелым орудием. Немцы вытаскивали из упаковок снаряды и раскладывали их у орудия.

Медлить нельзя. Нажав на спусковой крючок, Валера полоснул по орудийной прислуге и побежал дальше. Кругом началась стрельба. Пули летели со всех направлений. Разноцветные трассы косили траву, полосовали небо, которое осветили десятки ракет. Он бежал, пока не споткнулся и не упал в канаву, залитую водой.

Впереди насыпь железной дороги. По ней в его сторону бегут люди — до них метров пятьдесят. Выпрыгнув из канавы, он вновь нажал на спусковой крючок, автомат молчал. Отстегнув пустой магазин, вытащил с сумки полный, передернул затвор. Выпустив по бегущим длинную очередь, перебежал насыпь и скрылся в кустах. С насыпи начали стрелять.

За кустами начинался лес, но по нему нельзя было даже идти: все деревья, словно скошены невидимой силой, вперемешку навалены, затрудняя передвижение. Валера в темноте спотыкался, больно ударяясь о бревна, падал в залитые водой и жидкой глиной воронки. Вся одежда превратилась в лохмотья. Но он, не выпуская автомата из рук, бежал все дальше и дальше. И когда в очередной раз упал в воронку, силы его покинули.

Только через час он выполз из нее и, распластавшись у поваленного дерева, закрыл глаза. С рассветом огляделся. Кругом перепаханный взрывами лес, всюду лежат убитые. Где потерял своих, уже не помнил. Впереди немцы, траншеи уходят извилистыми нитями в разные стороны, чуть правее — сгоревшая деревня. В капонирах три танка. До шоссе метров сто. Но там сплошное движение. Немцы ходят, почти не пригибаясь. Не боятся.

За шоссе поле, его тоже как будто недавно вспахали большим плугом. Перед деревней сгоревшие наши танки, по развороченному металлу даже не определить марку машин. Пододвинув противогазную сумку, достал гранату и пистолет, вытащил обойму. Из кармана достал индивидуальный пакет, разорвав, вытащил бинт. Им стер грязь с пистолета, вставил обойму, передернул и поставил на предохранитель. В гранату вставил взрыватель. Надо ждать темноты, может, удастся выйти к своим.

Он лежал за бревном, выискивая путь прохода, примечая все, что находится впереди, как вдруг сзади хрустнула сухая ветка. Пистолет был в руке. Он лежал на нем. Не шевелясь, Валера взвел курок и резко перевернулся. На том краю воронки стоял немец с карабином в руке. Выстрел прозвучал глухо, немец выронил карабин и, схватившись за живот, согнулся и истерично заорал. Приподнявшись, Валера увидел, что еще трое, перелезая через завалы деревьев, приближаются к нему. Он еще раз поднял пистолет, и тот на краю воронки уткнулся лицом в глину. Дав очередь из автомата по подходившим фрицам, он хотел перевалиться на ту сторону лежащего дерева. Только поднялся, как получил удар в спину.

Тело сразу онемело, как будто по нему ударили кувалдой. Превозмогая боль, встал на колени и вскинул автомат. Граната с длинной деревянной ручкой ударилась о сук, впереди лежащего дерева отскочила и, сделав круг в воздухе, упала к ногам Валеры. Взрыва он не услышал...

Когда его волокли за руки к шоссе, он был еще жив. Осколки гранаты посекли только конечности ног. Но от пули в спине кровь тонкой струйкой уносила последние силы человека, не дошедшего до своих каких-то пятьсот метров. Когда тело совсем обмякло, его бросили в одну из множества воронок, предварительно забрав документы и скрутив орден Красной Звезды.

Жидкая глина медленно сползала с краев воронки, хороня навсегда одного из множества солдат, без вести пропавшего капитана Великой войны.

Александр Орлов