Стрелянная гильза

Встретились как-то в рюкзаке Поисковика разные военные трофеи, найденные им на местах давно отгремевших боёв. Близилась ночь. Поисковик поставил палатку, развёл костёр, поужинал и завалился спать. Рюкзак он бережно уложил в углу своего походного домика и вскоре безмятежно уснул после тяжёлого дня. Поэтому не мог услышать, как внутри его рюкзака начали между собой разговор когда-то грозные боевые предметы. Конечно, все они были ржавые, испачканные землёй и глиной. Но все были настоящими, и каждый из них участвовал в настоящей войне.

Негромко откашлявшись, разговор начал Четырёхгранный Штык.

— Господа-товарищи!- обратился он к присутствующим. – Похоже, пришло время познакомиться. Пусть каждый из вас представится и немного расскажет о себе и своей важности на войне. Начну с себя. Я принадлежу к холодному оружию, поэтому в бой вступаю с холодной головой. Точнее — с холодным остриём. Когда умелый боец примыкает меня к винтовке, я становлюсь самым ближним к врагу. Недаром есть пословица: «Пуля — дура, а штык – молодец!». Это сказал великий русский полководец Суворов, а он знал что говорил. В рукопашном бою вся надежда солдата только на меня.

— Так это в ближнем бою! — подала голос граната Ф-1, прозванная на фронте «лимонкой». – Если в дело вступаю я, до рукопашной может и не дойти. После взрыва внутри толпы врагов, рвущихся к нашим траншеям, я разлетаюсь на десятки смертоносных осколков дальностью до двухсот метров! В рукопашной схватке просто уже некому будет участвовать! Что, не верите? Жаль, моего друга Запала нет, а то бы я вам сейчас продемонстрировала!

— Полегче, полегче, сударыня! – остудил пыл Лимонки Четырёхгранный Штык. – Мы здесь собрались для мирного разговора, поэтому не надо лезть на рожон.

— Не знаю ничего про рожон, но вот на меня точно лезть не надо! – вступила в разговор Колючая Проволока.

— Слышь, тощая колючка, — проворчала Миномётная Мина. – Ты-то сама куда лезешь? Встреваешь в серьёзный разговор со своими глупостями.

— Во-первых, я не тощая, а стройная! – кокетливо заявила Колючая Проволока и подмигнула интеллигентному Оптическому Прицелу. (Прицел от смущения стал инфракрасным). – А во-вторых, колючка я только для врагов. Для друзей на мне не колючки, а пушистые снежинки, присевшие отдохнуть на морозе. И остановить врагов я могу по-своему, но не хуже вас. Если меня размотать перед окопами, да в несколько рядов, то понадобится немало времени, чтобы миновать моих ёжиков. А это порой решает исход вражеской атаки. Так что нечего тут умничать! — и Колючая Проволока обидчиво смоталась в клубок.

-Да-да,- конфузливо промолвил Оптический Прицел. – При ближайшем рассмотрении, я нахожу, что Вы действительно очаровательны. Изгибы вашей осиной талии заставляют потеть мои линзы!

— Да ладно, не обижайся, — снова проворчала Миномётная Мина. – Просто ты действительно такая вредная, что зачастую только я могу прорвать в твоих рядах проходы для пехоты. Делать мне, что ли, больше нечего?

Так и продолжался у них разговор. Кричали. Спорили, доказывая свою важность и исключительность. Выступили и Бикфордов Шнур, и Пробитая Каска, и Пулемётная Лента, и Противогаз. Даже Сапёрная Лопатка приравняла себя к штыку и грозилась заодно всех закопать. А ржавые корпуса пистолетов ТТ и Вальтер настолько разошлись в споре, что крепко стукнули друг-друга рукоятками.

Даже неприметнейшая Маскировочная Сеть смело заявила, что хранит от врагов военную технику, генералов и маршалов на передовой не хуже танковой брони. На что интеллигентный Оптический Прицел заметил:

— Вы несколько преувеличиваете. Лично я вас насквозь вижу!

-Тоже мне рентген выискался! – и Маскировочная Сеть буквально набросилась на обидчика. Их еле-еле растащили. Хорошо, что в рюкзаке поисковика не было места для бомбардировщика или реактивной установки «Катюша», а то неизвестно, чем бы всё закончилось.

Но тут неожиданно в спор вступил Целый Немецкий Патрон.

— Господа! – громко и торжественно произнёс он. Это простое слово прозвучало так строго, так командно, что спорщики разом притихли. – Господа! – повторил он. – Все вы, без сомнения, достойнейшие вещи и заслуживаете самой высокой оценки. Но скажу вам без ложной скромности, что самый главный здесь всё-таки я. И пусть многоуважаемый Четырёхгранный Штык назвал пулю, то есть часть меня, дурой – я прощаю ему это невежество. Ведь известно каждому шрапнельному шарику, что исход боя решает всё-таки стрелковое оружие. А главное в этом оружии – патрон, то есть я. Подумайте сами: я был произведён на крупном заводе в сердце Германии. Я сделан из прекрасного цветного металла, добытого в Европе, очаровательные белокурые фройлен тщательно упаковывали меня в патронные ящики. На фронте молодые красивые солдаты аккуратно заправляли меня в пулемётную ленту, а моих собратьев в автоматные магазины или винтовочные обоймы. На фронт меня доставляли самолётами или в кузове удобных грузовиков. Меня хранили от дождя, снега и песка, как какого-нибудь арабского шейха. С моей помощью были захвачены многие страны мира, пока в 1942 году не попал сюда, в Россию. Здесь, под Орлом, возле деревни Кривцово Болховского района, я и должен был вступить в бой. Пулемётчик Гюнтер, старый вояка, занял удобную позицию и вёл свой смертоносный огонь по наступавшим русским. И вот, когда уже подходила моя очередь попасть в патронник и вступить в бой, пуля какого-то русского бойца угодила бедному Гюнтеру в переносицу, как раз на два пальца ниже уровня каски. Это был прекрасный выстрел, никто не ожидал такого от русского Ивана. Вот поэтому я и остался цел.

Немецкий Патрон замолчал. Предчувствуя победу в споре, немецкая Губная Гармошка осторожно заиграла мелодию «Ах, мой милый Августин!», но тут же получила виртуальный подзатыльник по виртуальной шее от Затвора Трёхлинейки, испуганно пискнула и умолкла. В наступившей тишине Целый Немецкий Патрон обвёл взором присутствующих и остановил взгляд на скромной советской Стреляной Гильзе от винтовки Мосина, которая как –то затерялась в углу рюкзака и не принимала участие в разговоре.

— А ты что молчишь? Тебе нечего сказать? – презрительно произнёс в её адрес Целый Немецкий Патрон.

— Отчего же? – ответила Стреляная Гильза. – Меня тоже делали не в столярной мастерской на табуретке, а на большом заводе в центре России. Вот только руду добывали сибиряки, родные наши парни, в родной земле-матушке. И всё во мне родное – и латунь, и свинец, и порох. И ухаживали за мной не хуже, чем за тобой. Только вот сделана я была не для покорения чужих земель и народов, а для защиты своей Родины от всякого рода захватчиков. Поэтому и правда всегда на моей стороне, а значит, и Победа.

-А где ж ты пулю-то свою потеряла? Небось, тебя со страху выстрелили в воздух?- немного нервно закричал Целый Немецкий Патрон.

-Нет, — улыбнулась Стреляная Гильза. – Именно моя пуля как раз и попала куда надо твоему Гюнтеру. На два пальца ниже уровня каски, как учили. Ванюшка был отличным стрелком. Он потом дошёл до Берлина.

В рюкзаке раздались аплодисменты, разбудившие Поисковика. В щель палатки пробивался луч восходящего солнца. «Приснится же такое!» — негромко произнёс он задумчиво. Потом встал, развязал рюкзак, достал оттуда Стреляную Гильзу и бережно положил её в нагрудный карман.

Вадим Бухвостов