Долина смерти

Как все изменилось за прошедшие десятилетия. Вроде почти каждый год я бываю здесь. Но сейчас когда-то чистое пространство заросло деревьями и мелколесьем. Дорога превратилась в сплошную канаву. С южной стороны дороги за рекой была большая поляна. Она  была заболоченной, но все  же мы ходили по ней и весной, и осенью. Даже своя тропа была натоптана по берегу небольшой речушки Полисть. Она соединяла Южную дорогу с Северной. Шла через остров с северной стороны и уходила по восточному берегу реки до переправы, где начинался большой лес. По ходу движения по Северной за кустарником, где сейчас елочные посадки, начиналась низина, поросшая высокой осокой и камышом.

Сейчас кругом все затоплено водой. В восьмидесятых годах эти низины обжили бобры, и сейчас они здесь  полные хозяева. Речка перекрыта каскадами плотин и вода, поднимаясь, затопила прибрежный лес и кустарник. А тогда можно было в сухое лето ходить в кроссовках. Но память навсегда запомнила все точки этой многострадальной местности.

Вот остров. Самое сердце ДОЛИНЫ. Я люблю сюда приходить весной. Не только в надежде что-то найти, но и просто посидеть со своими воспоминаниями. Это как будто в церковь сходить. После этого на душе какое-то облегчение. Почти всегда здесь нахожу останки, а порой и смертный медальон. От моста узкоколейки Второй Ударной ничего не осталось. Только из куста торчит изогнутый взрывом рельс. Вот здесь рядом, где от русла реки идет протока, был найден офицер с большой медной иконой, с автоматом ППД и револьвером в кобуре. Рядом спустя годы нашел второго офицера с двумя ложками: чайной и простой солдатской, и с медальоном. Я когда, открутив крышечку, завыл, как невменяемый, даже супруга испугалась. Бланк медальона превратился в труху. Я  чувствовал, что медальон есть, и когда после раскопа мы собрались уходить, я вернулся и под корешком его нашел.

Вот в этой луже у переправы в октябре 1989 года, когда закончилась вахта, в последний день я нашел убитых, их было человек шесть. Моя палатка стояла на краю лужи. И я крюком вытащил ложку, на которой было выцарапано «Шура 1942 г.» Мы с ребятами начали прощупывать лужу, а она была метра четыре в длину и два в ширину, нашли в ней несколько убитых у одного в кармане был бумажник с истлевшими документами и серебряный значок «Рыбхоз», номерной. В декабре этого же года вон там за кустами копали траншею. Да! Это была находка. В ней мы в двадцатиградусный мороз нашли много оружия. «Вальтер» в кобуре, автомат «Штейер — Солотурн С-1-100», ТТ, Наган, несколько ППШ, винтовки Маузера. Все найденное было в таком изумительном состоянии, как будто и не прошло столько лет после тех боев.

В последний день в конце декабря с нами пошел брат Валера. И когда решили уходить, он хотел выстрелить из «Парабеллума», но пистолет был смазан простым маслом, которое замерзло на морозе, и затвор не сработал. Валера хотел передернуть затвор, но произошел выстрел. В итоге меня ранило в ногу насквозь. Леху Бородачева — тоже в ногу, но неглубоко. Одним выстрелом обоих.

Вот у реки воронка. Из нее мы с Валерой Шульцевым выкопали двух офицеров. У одного я сразу крюком выдернул портупею с ремнем и пряжкой со звездой. Когда я увидел новенький ремень со сверкающей пряжкой, сказал: «Вот это сувенир». Стоящий рядом Валера произнес: «А у ноги что лежит?». Я посмотрел вниз, там лежал новенький, весь в глине, ТТ. Схватив валявшееся невдалеке дырявое ведро, мы быстро откачали воронку. Из того места, где я вытащил портупею, выкопали убитого с подсумком патронов к пистолету ТТ и кобуру с длинными подвесками, такие носят моряки. Чуть выше этого, лежал второй офицер. У него нашли патроны 7,65 мм к браунингу, медальон с незаполненным, но хорошо сохранившимся бланком и мелочью денег в кармане. Сколько еще этих мест, целая карта и огромная биография, история длиною в жизнь.

Александр Орлов