Обыкновенный советский человек
Жизнь Василия Ивановича Чуйкова необычайна, хотя он и самый обыкновенный советский человек своего времени.
Его знают многие люди мира: имя Чуйкова неразрывно связало со Сталинградом.
Старший брат определил Василия в мастерскую, где изготовлялись конская сбруя и упряжь. Два года Василий назывался «учеником», ничему, впрочем, за эти годы не научившись. Его обязанности были обширны, но к шорному ремеслу не имели прямого отношения: он мёл полы в мастерской, бегал по поручениям, нянчил детей хозяина, получая вместо жалованья даровую еду, а вместо поощрений — пинки и затрещины от мастеров, от хозяина и хозяйки, от дворника, от всех, кому было не лень поднять руку на деревенского мальчишку в рваной одежонке.
Потом Василия стали учить шорному ремеслу, но тоже главным образом посредством пинков и затрещин. Короче говоря, он прошёл путь многих тысяч крестьянских и пролетарских детей, отдаваемых на выучку, путь тусклый, безрадостный, тяжёлый. Великий «русский писатель Антон Павлович Чехов в своём рассказе «Ванька» гениально изобразил печальную долю таких «учеников».
Изредка, по воскресным дням, Василия отпускали к брату в матросские казармы. Там он впервые услышал, что может быть такая жизнь, в которой не будет бесчеловечных, «алчных хозяев и несчастных, забитых, загнанных рабов и полурабов. Сердце его билось сильнее, когда брат говорил о возможности иной жизни для рабочего люда России, о жизни, которую ещё надо завоевать...
Это был канун 1917 года, канун Великой Октябрьской социалистической революции.
Когда революция совершилась, Василию Чуйкову было семнадцать лет. Он сразу же записался в Красную Армию, взял винтовку, надел солдатскую шинель и фуражку с красной звездой и пошёл воевать на стороне красного движения, с врагами советской власти.
Он считал, что если не будут изгнаны с родной земли враги народа, его детей ожидает та же участь, тот же хозяин, пинки, затрещины, полуголодная жизнь, бесправие… Он воевал за советскую власть, потому что видел в ней единственное избавление от всех ужасов прошлой русской жизни. Он воевал за советскую власть, потому что знал: она состоит из людей, подобных ему, и хочет народу того же, чего и он.
Вместе с другими Василий Чуйков после гражданской войны начал строить новую жизнь, ради которой воевал целых шесть лет. Он понимал, что молодое государство должно иметь мощную армию, чтобы закрепить завоёванное. Он решил продолжать военное образование. Тут есть ещё одна важнейшая деталь. Крестьянскому сыну дореволюционной России, обладай он военным талантом, неизмеримо большим, чем любой сын дворянина, было почти невозможно стать кадровым офицером. Чуйков ушёл на войну солдатом, окончил её красным офицером. Он поступил в Академию Генерального штаба; эта возможность для любого пролетария встарые времена, во времена царской России, безусловно, исключалась.
Василий начал учиться. Почти одновременно учились все его братья. Один из братьев окончил Промышленную академию и стал впоследствии директором крупнейшего в Ленинграде завода. Другой остался с отцом в селе: стал председателем колхоза. Прочие избрали иные профессии, путь к которым им открыла советская власть.
Юный офицер, пылкий, храбрый, обладающий характерной чертой русского человека — неистребимым упорством в достижении раз поставленной цели — сел за книги в военной академии и с тем же пылом и упорством, с какими преодолевал сопротивление врагов на поле битвы, начал атаковать крепости науки. Его светлые глаза под мохнатыми бровями смело смотрели вперёд; его могучее тело, привыкшего во время войны к крайним лишениям, не знало устали в бесконечных учебных походах; его свежий ум жадно впитывал сложнейшие премудрости наук. Отныне его ничто не страшило.
Чуйков с отличием окончил академию и снова ушёл на практическую военную работу.
В 1938 году СССР предложил Финляндии отодвинуть границы от Ленинграда для того, что бы обезопасить город, в обмен на это уступал большие территории в Восточной Карелии. Подталкиваемые извне, следуя своим целям, руководство Финляндии отвергло предложение Москвы, что привело к началу зимней кампании в 1939 году.
Генерал Василий Чуйков командовал одной из советских армий на фронте борьбы с белофиннами. Затем он снова учился, а в 1942 году, в то тяжёлое лето, когда гитлеровцы, рвались к Кавказу и вышли на Волгу, приказом Ставки Верховного Главнокомандующего генерал Чуйков был назначен командующим легендарной 62-й армией, которая сражалась за Сталинград.
Когда Чуйкову прочитали приказ товарища Сталина, он сказал:
— Клянусь или умрём в Сталинграде, или отстоим его!
Не будем здесь рассказывать обо всех перипетиях борьбы за Сталинград, борьбы десятка, тысяч солдат армии Чуйкова со многими дивизиями немцев, — всё это достаточно известно. Но об одном хотелось бы поговорить. В иностранных газетах часто встречались такие слова, как «сталинградское чудо». Никакого чуда не случилось в Сталинграде; советские люди, одетые в солдатские и офицерские шинели, которые дрались в Сталинграде за каждый дом, за каждую комнату, за лестничную клетку, за оконный проём, за каждую пядь родной земли, эти люди не могли сдать Сталинграда!
Василий Чуйков, принимая командование 62-й армией, сказал, обращаясь к своим войскам:
— Для наших могил земли на левом берегу Волги нет. Она есть только здесь, на правом берегу, в Сталинграде. Перед нами только два пути: либо разбить врага и идти на Берлин, либо с честью выполнить свой долг и умереть в Сталинграде. Мы не сможем быть рабами немцев, рабами любой империалистической державы. Сталинград — символ свободы и независимости страны. Мы будем стоять здесь насмерть!
И эти слова знали в Сталинграде. Каждый сталинградский солдат, советский человек, разделял их сердцем. Что же породило эту решимость, которая потрясла весь мир?
Русские солдаты видели перед собой Родину, залитую кровью, сёла и города, сожжённые врагом, матерей, жён и братьев, расстрелянных врагом. Эта суть великого и благородного сознания, которое повелевало им стоять насмерть. И они мужественно и храбро сражались в Сталинградской и других битвах, зная, что в тылу, на полях, на заводах, их братья и сёстры самоотверженно трудятся ради свободы своей страны, однажды отвоёванной с оружием в руках. То был великий и могучий порыв, охвативший всю страну от мала до велика, то была битва во имя общей, единой цели. Василий Иванович Чуйков и его солдаты были частью всей сознательной массы советских людей, объединённых, как никогда, общностью великих и малых целей, абсолютной верой в руководство, своим отношением к долгу—и на фронте и в тылу.
Известно, что, вопреки всем академическим правилам и канонам, командный пункт генерала. Чуйкова, помещался в Сталинграде. В полутора километрах от переднего края обороны немцев. Рядом с блиндажом штаба армии располагались штабы дивизий, полков, батальонов… Солдаты Сталинграда могли видеть своего командующего рядом с собой в буквальном смысле этого слова; они видели его каждый час, проходя мимо штаба… Они слышали его голос не по радио, и не через приказы, а в непосредственной близости, потому что он бывал в окопах чаще, чем в своём блиндаже. Он разделял все трудности солдатской жизни, он ел только то, что ели его солдаты. Он был под немецким огнём так же часто, как и солдаты, вернее сказать — Все двадцать четыре часа в сутки, и порой он сам брал автомат, чтобы отбить атаку гитлеровцев на штаб армии...
Чуйкову не раз говорили:
—Уйди со штабом из Сталинграда на левый берег Волги! Оттуда ты сможешь спокойно руководить войсками!
0н неизменно отказывался уйти из Сталинграда.
—В Сталинграде,—говорил Чуйков,—командующий должен быть там же, где и войска, рядом с ними. Если я уйду из Сталинграда ради того, что за Волгой мне будет легче, этого могут потребовать и командиры дивизий и полков, которым ещё труднее, чем мне… Тогда разорвётся непосредственная связь и общение командующего с солдатами, они перестанут ощущать моё физическое присутствие, и это будет угнетать их.
Чуйкову не раз предлагали съездить на левый берег Волги, где были сосредоточены тыловые учреждения армии, и заодно побывать в бане, хорошенько попариться и хоть два часа спокойно поспать. Всё это в самом Сталинграде, конечно, исключалось.
—Нет, — решительно отвечал Чуйков, — я не поеду, как не соблазнительна эта перспектива. Во-первых, мало ли что может случиться за два часа на фронте армии. Как будет воевать армия, если узнает, что командующий уехал за Волгу принимать ванну? И, кроме того, я не считаю, что право отдыха и счастье побывать в хорошей бане и отдохнуть после неё принадлежит только мне. Разве ещё в большей степени этого не заслужил каждый мой солдат и офицер?
Самопожертвование — вот благороднейшая черта обыкновенного русского человека; она сильна, могуча и в Чуйкове. Он отсылал полагающиеся ему пайки папирос, вина, шоколада и фрукты в госпитали. Когда на Волге появился осенний лёд и армия оказалась почти отрезанной от внешнего мира, генерал Чуйков просил командира броневых катеров, которые с большим трудом могли пробиваться сквозь льды в Сталинград, только об одном:
—Возите мне только оружие, патроны, снаряды и медикаменты. Я обращусь к войскам и предложу совратить дневной паёк еды. Мы удержим Сталинград, если поголодаем пять-семь дней. Без оружия мы Сталинграда не удержим.
И когда в армии узнали о таком решении командующего, солдаты всех подразделений добровольно сократили дневной рацион пищи, чтобы получить в достаточном количестве оружие и снаряды.
Кончилась Сталинградская битва.
И армия Чуйкова шла от Сталинграда до Днепра, от Днепра до Одера и Шпрее, и в Берлин первыми ворвались гвардейцы генерал-полковника Василия Ивановича Чуйкова.
Каков же был первый приказ, подписанный Чуйковым в Берлине, когда на улицах города ещё кипели бои?
—Открыть все пекарни, начать раздачу хлеба немцам, завезти в освобождённые от немецких войск районы максимальное количество молока для детей, медикаменты для больных и раненых… Наладить водопровод, очищать город от трупов, предупредить инфекцию...
Это — свидетельство высшей гуманности и человеколюбия. Они отличают русского человека.
Чуйков после войны занимает крупный пост в советской военной администрации, в Берлине.
… А далеко, далеко от Берлина, в Тульской области, что в двухстах километрах от Москвы, в селе Серебряные Пруды, мать Василия Ивановича живёт всё в том же доме, работает на тех же полях, и все уважают эту женщину. Именем её сына назван колхоз!
И в те дни, когда Чуйков выбирается из Германии в Москву по служебным делам, он неизменно едет в своё родное село, в колхоз, названный его именем, в родной дом. Он берёт в руки косу, если приезжает в пору сенокоса, лопату, если в колхозном саду сажают яблони, или становится за плуг, если колхозники пашут свои поля. Он снимает генеральский мундир с множеством орденов, и ничто не отличает этого человека от прочих, что работают в поле рядом с ним...
Если скажут: «Но ведь он же совершенно необыкновенный человек»- мы ответим: «Да, но таких, как Василий Чуйков, у нас много, у нас их тысячи!»
При полном или частичном использовании материалов ссылка на Наркомпоиск обязательна (в интернете — гиперссылка).
