Я - поисковый Лагерь

Я — поисковый Лагерь. Или Лагерь в лесу, который поисковики построили. Как вам лучше нравится. Нет, не те поисковики, которые в интернете вам всякую дурь ищут. А люди такие есть, которые ищут солдат, погибших в войну и не похороненных. Вот они и называются поисковиками. Они меня тут и построили. Трудолюбивые ребята. Навесов наколотили, столы — скамейки соорудили. Кострище организовали такое, что в пору не только макароны с тушенкой варить, а изысканные блюда выпекать, хоть те же блинчики. Дорожки жердочками между палатками и навесами выложили, прямо проспекты какие-то. Настилы под палатки сделали, аж душа радуется — ровненькие, высокие. Весной в лесу воды много, не в луже ведь палатки ставить. Умывальники себе соорудили из пластиковых бутылок. А уж туалет… Не вылезал бы оттуда, чесслово! А на входе у меня даже какое-то божество для прикола соорудили. Это, типа, бог поисковый. Удачу должен приносить. Дедушка Хабар его зовут.

Живу я тут в лесу уже пятый год. Хорошо здесь. На природе да на свежем воздухе. Не всегда, правда, спокойно. Но что поделать — профессия у меня такая. Лагерем работаю. Этих чумазых-бородатых, а иногда и поддатых, приютить, накормить, обогреть надо. Кочечку повыше да помягче под натруженную зад… то есть эту… спину, подсунуть, дровину посуше припасти в костер. Тентом от дождя прикрыть. Да мало ли чего еще потребуется. Все делаю усердно, хоть и не всегда с удовольствием. Есть на то причины, но об этом позже.Работа у меня сезонная. С апреля и до белых мух. Зимой мои обитатели предпочитают жить в городах. Говорят, там теплей. Не знаю, не был. Не выездной я. А зачем? Мне и тут хорошо. Я ведь зимой не мерзну.По весне, еще снег кое-где, а уж слышу — тягач тарахтит. Ну, все, значит, отдых закончился. Пора гостей принимать. Они-то думают, что раз уж тут меня построили, то они хозяева, а не гости. Да сейчас! На постоянном месте жительства здесь я, а не они.

Ого!!! Аж на двух тягачах едут! Ничего себе! Где же я тут вас размещать-то всех буду? На фиг-на фиг. Половину назад везите. Местов нету!… Вылезают, такие деловые… Руки — в брюки… Хозяйским взором осматривают меня… Что же, здорово, Бродяги лесные! Гляжу — старые знакомые. Родители, можно сказать. Что-то порастолстели вы, братцы, за зиму. Хоть и ворчу, а ведь соскучился я без вас. Тоска зимой. Не нужен никому. Разве что зверь какой забредет.Да ладно уж, располагайтесь все. Найдется место. Да и не так уж много вас, как показалось. Пара десятков всего. Давайте, тащите ваши пленки, тенты, палатки, топоры, гвозди. Примемся за работу. В порядок меня требуется привести. Дорожки подновить, кое-где жердочки заменить для навесов. Ага, и вон там еще скамеечку новую сколотить, а то какие-то два придурка по осени ее в костер определили.

Поисковики в лесу

Глянь, засуетились как. Флагов навешали, будто сходняк в ООН. Смотрю, палатки новые привезли — в том году таких не было. И генератор уже другой. Форма новенькая на всех. Надо же. Спонсор что ли богатый появился? Повезло, коли так. На поисковую работу спонсора найти — подвиг. Выхлопа- то ведь никакого. Только моральное удовлетворение. О-го!!! А жрачки-то сколько!!! Они тут что — до зимы жить собрались? Или еще кто приедет? Да уж… Банками консервными мою помоечку завалят под самое горлышко… Да пусть. Лишь бы закопали потом. А то ведь бывает, что и по кустам раскидают. Нет-нет, у меня такого не было. А вот от соседнего Лагеря слышал. Он тут в полукилометре от меня работает. Эй!!! Ты что делаешь??!!! Командир, скажи ему, чтоб костер пока не разжигал! Там в кострище два осеннних придурка детон от немецкого «полтинника» в золу зарыли. Шваркнет сейчас!!! Убить не убьет, а без глаза оставить может. Техника безопасности для кого существует? Едрит твою налево!!! Фу-у-у… Давай-давай, проверяй. Нашел? То-то же, салага! Проверь еще раз. Вдруг я чего не заметил… Вот теперь можешь и чифир для командира заваривать.

Вот и интересное начинается. Троица знакомая по прошлым годам. Зашкерились за палаткой и водочку уже разливают. От командира прячутся. Он уж очень не любит пьянства в лесу. А эти, значит, его нервную систему решили поберечь — втихаря бухнуть. Ну-ну. Он же вас, клоунов, в миг раскусит. Базу хоть нормально поставьте, а вы сразу «За приехало» пить! У толстого даже и палатка еще не стоит нормально, прутьев каких то накрутил. Тряпку сверху бросил. Он что? так и будет в этом вигваме две недели жить? А вон тот длинный, похоже, еще вчера начал «заезжать», что-то как-то очень быстро повеселел. По старым дрожжам, видимо, чудесно привилось. Не могут вечера дождаться, когда у костра все усядутся. Вот тогда и по коньячку можно вдарить. Новеньких, смотрю, человек пять приехало. Молодые еще. Первый раз, наверное. Давайте-давайте, окунитесь в поисковое движение. В прямом и переносном смысле. Вы еще не знаете, что вам предстоит. Есть тут такой прикол. Называется Посвящение в поисковики. Дурь несусветная, но весело. Это когда по грязи ползать надо, воронки переплывать, В начале мая водичка — просто мёд! А дальше к слову «мёд» сами рифму придумайте.Вроде ничего так ребята. Старательные. И топором работать умеют, и от работы не прячутся. А то два года назад приехали такие перцы, крутые все из себя, разодетые, да камуфлированные, Рэмбо отдыхает. А по сути-то — маменькины сынки. Ни дров наколоть, ни костер развести. Руки даже не из задницы растут, такое ощущение, что вообще ни откуда не растут. Нет их. Всего уменья — только сгущенки вволю налопаться, да на гитаре до утра вопить. Утром воронку с бойцами поднимать — не добудишься. Таблеток от простуды и от поноса мешок сожрали. От меня дальше десяти метров отойти боялись. Без навигатора — никто. Один вон отошел без навигатора в кустики, погадить на природе, Нашли только через три часа. Заблудился. Ором своим всех дятлов мне распугал. Тоже мне, юные патриоты Родины. А эти вон как усердно тент натягивают. И подсказывать не надо. Чувствую, что с ними надолго подружусь. И искать не придется в кустиках.

Эх, до чего же я помолодел. Прям, красавец, а не Лагерь. Умыт, побрит, причесан. От костра вкуснятиной тянет. Сейчас мои обитатели ужинать усядутся. А потом под коньячек начнется бесконечное – «а помнишь, в прошлом году....., а вот еще случай был… И понеслось до самого поздна. Каких только историй я тут не наслушался. И про то, что тут железа было больше чем деревьев в лесу. И про саперов, которые на тягаче «запорожец» переехали по пьяни. И про то, как мужик постригался горящей головней. Про блиндажи, хламом под потолок заваленные. Особенно командир — любитель на свежие уши лапши навешать. Он там у себя на гражданке поваром работает. Вот уж мастер байки травить. Даже книги в последнее время писать начал. Во, как его распирает! Хотя, оно и не удивительно. Больше сорока лет поиском солдат занимается. Много всего видел. И грустного, и смешного…

Ну-ка, ну-ка… Что-то я эту историю не слышал еще. Это когда было? Ха-ха.… Что-что?? Он с фонариком?!!! Тебе задницу мазью от комаров мазал?!!! Уржешься!!! Бу-бу-бу. Га-га-га!!! Гы-гы-гы… Одна байка круче другой. Да под стопочку. Почти до утра и просидели. Гитару растерзали в хлам. Толстый что-то с коньячком перебрал. Не дополз до своего вигвама. Так и уснул под скамейкой у костра. А длинный в чужую палатку впёрся. Да прямо в грязных сапогах в чей-то спальник и забрался, невзирая на мат хозяина. Ох, и чудики… Я вот заметил, что когда с молодежью приезжают, то есть с «пионерами», как они их называют, то быстро этот бардак командир пресекает. А когда сами по себе, одни взрослые мужики, то могут и по нескольку дней «заезжать». В этот раз, я так думаю, не даст им командир вволю погулеванить. Работать надо. Солдат искать. За тем и приехали. Это у них Вахта называется. Утро… Тишиной и не пахнет. Из палаток храп и сонное пьяное бормотание. У костра уже какая-то девица дрова колет. Конечно, больше же некому. Чья-то тень под лавочкой ругается матом, потому что не вылезти оттуда никак. А вот закатиться туда ночью получилось быстро. В одной из палаток глухой, звякающий и булькающий звук. Странно… Что бы это могло быть...?

А вот и командир – уже из леса возвращается!!! Раненько же он встал. Или просто не ложился. Усни тут, попробуй, когда вокруг все барагозят. Уже железяку какую-то тащит в руке. Сколько я этого железа тут повидал. Десятки тонн, наверное. К концу Вахты целая поляна этими сувенирами завалена. Ствольё, каски, траки танковые, котелки, кружки, и прочие всякие атрибуты прошедшей войны… Они их потом к себе в музеи тащат, да в свои личные коллекции. А мне оставляют то, что уже никому и никогда не понадобится. Да и ладно. У меня тоже получается свой музей, хоть и из такого ненужного железа. Три года назад один мужик притащил винтовку из леса, чего-то там топором наковырял, она и заработала. Во, тогда повеселились. А после этого мужик взял да тем же топором там все и испортил. Больше винтовка не работает. Лежит теперь у меня в воронке, на самом дне, в глине. Экспонат мой. Да они тут частенько развлекаются. Натащат патронов из леса, в железный ящик от мин насыплют — и на костер жарить. Патроны из ящика-то не разлетаются. Стреляют, щёлкают, искры летят. Веселуха! Обычно в последний вечер перед отъездом устраивают этот салют. Оживаю я, оживаю. Зашевелились поисковички. Толстый уже не под, а на скамейке сидит. Кашку лопает. И остальные ночные сидельцы подтягиваются. Некоторые уже в бодрейшем расположении духа. Не зря, видимо, там у них в палатке булькало. Сейчас позавтракают и разбегутся по лесу. Кто-то через пару-тройку часов вернется и досыпать упадет. Кто-то до позднего вечера.

Дежурные!!! Вы из этой воронки воду для еды не берите. Там в прошлом году один балбес свои рваные сапоги и потные носки утопил. Лягушки через пять минут кверху пузом всплыли. Вон там, в старом блиндаже чуть подальше есть хорошая вода. Чистенькая… Кто знает, может, блиндаж строил дед-прадед того длинного поисковика, который меня тут поставил? Все может быть. Получается, что этот блиндаж — мой родственник? Дед-прадед?

Кого только не приходилось видеть у себя за пять лет. Как-то раз даже сексуального маньяка узреть удалось. Вроде угомонились все, смотрю — крадется кто-то с фонариком к палатке. А я же знаю, что в этой палатке девчонка одна поселилась. Но она-то уже спит, а этот крадется. Подлез под тент, что-то там копошится. Вдруг слышу, девчонка громко так заговорила. Типа, кыш отсюда, маньяк. А он такой настойчивый оказался, не хочет уходить. Я же, говорит, маньяк, не могу, мол, просто так уйти. Меня же коллеги засмеют, с работы уволят… Хорошо, в соседней палатке дядька проснулся. Вышел и прогнал его. А какая здесь любовь-морковь у молодежи происходит… Да и не только у молодых. О-о-о-о, Шекспир бы столько сюжетов здесь нашел… Бывает, что до поездки в лес люди даже и не знают друг друга. А тут – раз! С первого взгляда. На одной волне. Потом семьи создают. И снова ко мне приезжают. А сколько приходило ко мне любителей рвануть чего-нибудь, даже и не сосчитать. Нет, не с отрядами, а так. Сами по себе приходят. Я ж готовый. Меня не надо строить. Палатку на настил поставил — и живи, сколько хочешь. Вот и приходят всякие любители спецэффектов… Приволокут дуру килограмм на 100, хорошо еще в отдалении от меня в костер заложат, за бревна попрячутся и ждут, когда бабахнет. У меня от этих «саперов» все деревья осколками иссечены. А бывает, что и прямо в кострище мину бросят и уйдут. Она ж разворотит все. Следующие, которые поумней, ко мне приходят и плюются, что кострище восстанавливать надо. А как-то раз мина взяла и не взорвалась. Полгода пролежала. Пришли потом двое и не глядя огонь разожгли. Она и жахнула. Хорошо хоть живы оба остались. Один с котелком за водой отходил, а второй по малой нужде за дерево. Так заодно и большую сразу справил. Ну вот, наконец-то и длинный из палатки выполз. Прошлогоднюю траву с головы стряхивает. Он там что? Прямо на земле спал? Хотя, этому пофиг. Мужик крепкий. Он меня и строил. Сейчас встрепенётся, крюк свой на плечо положит и уйдет до позднего вечера. Я уж его давно знаю и уважаю. Не одному десятку Лагерей жизнь дал. Матёрый поисковик.

А еще я мысли могу читать. Даже не читать, а просто слушать. Их никто кроме меня не слышит. Особенно вечером, когда все у костра собираются. Вот тогда и слушаю, о чем поисковики думают. Эти мысли в один хор сливаются. Сразу и не поймешь, чьи это: — Ох, спина моя, спина, что ж так болит-то, зараза. Мази надо у Надьки спросить… — Хорошо-то как здесь, среди Людей, там же — все уроды какие-то… — Бумаги надо в Штаб подготовить, отчеты. А кто хоть их читать-то будет, кому это надо? — Может, хватит уже по лесам скитаться? И так почти всю жизнь здесь провел. А смогу ли без леса? Нет. Так здесь и помру, наверное… — Сколько же хоть у нас найдено? Та-ак, пять, потом еще эти два в ячейке, воронка на краю — еще трое, потом в болоте один. Да когда же хоть они закончатся? — А Ленка ничего так себе. Заняться что-ли ею поплотней… Улыбка красивая, сама стройненькая. Надо ей вчерашнюю эФ-ку подарить… — Как же надоело все это за неделю. Скорей бы эта долбаная вахта кончилась. Домой хочу, сил уже нет грязищу вашу месить, да кости вытаскивать из глины… — Что-то выпить хочется, у длинного, наверное, заначка есть, может спросить?.. — Чего он на меня так смотрит? Нет бы эФ-ку вчерашнюю подарил. А то только смотрит… — В августе надо опять на эту же базу вставать, тут еще не один год копать… — Как же хоть они тут воевали? Мы тут сытые, сухие. Не стреляют, не бомбят. Отдыхаем сколько надо. А они под обстрелами круглосуточно, голодные, раненые, по колено в воде. А я смог бы так? Не знаю… — Костер, тепло, ничего больше не надо… Патрончик надо будет припрятать. Дома щелкну на даче в костре… Дровишек, что ли, попилить, сушину там недалеко видел. Или ну его нафиг, дежурные напилят… Пора курить бросать, на дальняк тяжело ходить стало...

О! Дождались наконец-то! Телевиденье приехало. Они каждый год приезжают и снимают наши сенсации. Меня со всех сторон, костер мой уж очень любят запечатлеть. Командир, как обычно, интервью дает, как самый крутой поисковик во всей вселенной. Это уж по традиции. Каждый год киношники приезжают, и каждый год он им по ушам ездит. Больше него никто про эти места не знает и не расскажет так интересно. А рассказывать он мастер. Иногда и наврет, но до того правдоподобно, что безоговорочно верят. Откуда только ни приезжали нас с командиром снимать. Со всех местных, не местных и центральных каналов, со всех близлежащих стран. Пожалуй, только в Дом-2 его усы не промелькнули, а так везде уже засветился.

Сегодня что-то он совсем в ударе. Бог ты мой, что он несет??? Что городит??? Даже мои полиэтиленовые уши от этого бреда вянут. Видимо, разозлили командира чем-то эти репортеры, или канал их чем-то не угодил нашему Маэстро. Что это? Хрономиражи! Тени солдат в лесу! Голоса из-под земли!!! Выдает им эту чушь и сквозь прокуренные усы ухмыляется…А эти-то, лошары, рты пораззявили, уши, как у чебурашек, оттопырили, верят ведь, верят, дурачье. Аж в две камеры снимают. О-о-о. Представляю, какой это будет сенсационный репортаж!!! Просто бомба…

Ну вот, наконец-то начинают мои обитатели возвращаться. По довольным физиономиям вижу, что не зря ноги топтали. Нашли. Бойцов наших нашли! Ох, и сколько же их здесь сгинуло… Весь лес костями усеян был. Сейчас, конечно, пособирали много, но и осталось не мало. Да вот и у меня в трех метрах от кострища лежит один лейтенантик. И медальончик у него есть. Но почему-то в голову никому не приходит поискать рядом с костром, за новой лавочкой… А так уже давно бы нашли его. Почему сам не подсказал? Так я уж и намекал по-всякому. То птичку чирикающую рядом на ветку посажу, то цветок проращу прямо рядом с медальоном. Вчера вот пенек под ноги одному подсунул, думал, споткнется и задумается, почему упал. Нет, не понимают моих намеков… А кричу — не слышат. Да я не сомневаюсь — найдут. Какой-нибудь салага пойдет кругами вокруг костра минник пробовать, да и пропоет ему ложка в сапоге моего лейтенантика...

Встанет он и присоединится к тем своим сослуживцам, которые вон под той старой-престарой ольхой ждут его и остальных, еще не найденных… Это у меня самое святое и почетное место. Дереву больше сотни лет, наверное. Тоже повоевало. В стволе осколков заросло — не счесть. Эта ольха моя – она у меня как боевое знамя. Туда солдаты встают, которых поисковики находят и приносят из леса. Для кого-то, может, это и останки. А для меня они — люди. Живые фронтовики, которых я чувствую и вижу, и могу поговорить с ними о том — о сём. Каждый день под эту ольху все новые и новые встают. Молодые и не очень, в разных званиях, женщин много. Разговаривают о чем-то, курят. Вспоминают. Они не могут быть останками. Они ярко и достойно прожили свою короткую жизнь и могут называться только людьми. Это из нынешнего поколения еще не известно, кто живые люди, а кто уже останки… Для тех, кто в этом строю, у моего Знамени, война уже закончилась. А сколько их еще воюет? Не счесть… Темнеет уже. Вот и мужик длинный появляется в свете костра со своим верным крюком. Аж светится весь. Не иначе большую яму с нашими нашел. Да-а-а. И хорошо, и грустно. Хорошо то, что теперь перезахоронят их с почестями да салютом. А грустно оттого, что много еще их здесь по воронкам и траншеям лежит. Ох и много… Долго мне еще здесь придется этих странных искателей пригревать и кров им давать.

Вот так вот и живу я тут. Эти уедут, а через пару недель другие у меня поселятся. Потом следующие. Так до зимы и работаю. Кто — на неделю, кто-то на пару дней. Всякие приходят. И с головой и без нее. Безголовые — это которые снаряды рвут. На кой черт спалили скамейку и детон в кострище кинули? Сами не знают. Покуражиться хотели, а может в душу мне нагадить. Я таких научился отличать от нормальных. У них взгляд настороженный, и озираются часто по сторонам. Видать, совесть не чиста. А приходится и таким приют давать. А те, которые с головой, чаще все же приходят. Этим я больше рад.

Сколько еще я здесь проживу? Не знаю. Долго, наверное. Много еще тут искать. Ох, и много. Ищите, мужики, ищите. Лейтенантика моего тоже… Я вам там гильзочку подброшу. Может, кто и начнет копать, да наткнется на кости. Я всегда готов поспособствовать. Только тротилом меня не морите, да мусор убирайте. А я к вам всей своей лагерной душой… Приходите, приезжайте, прибегайте. Только ищите. Ищите. До последнего… А когда найдете последнего, тогда и мне можно на покой. Вот только что-то подсказывает, что не будет мне покоя еще очень долго.

Александр Савельев