Тук-Тук

Тук-тук-щелк-щелк. Щелк-скрык. — под щупом сплошные камни.

— Лёня, слышишь как камни стучат? Запоминай, чтоб лишний раз не копать.

Карельский друг внимательно наблюдает за моими манипуляциями со щупом. Этот инструмент здесь не практикуется. И в самом деле — как можно им работать, если в Карелии камней больше чем земли. Затем своим щупом пробует сам. Недоверчиво качает головой.

— Да-а-а. Для меня все едино. Что камни, что не камни.

— Выкопаешь пару-тройку тонн камней — поймешь, — смеюсь над его сомнениями. Щуп я ему сделал два дня назад еще в лагере. До этого он кроме минника и лопаты ничего другого не держал. А тут увидел у меня странную палку с железным прутком и просто решил попробовать новый инструмент.

Не спеша, двигаемся вдоль небольшого ручья, впадающего в озеро. Берега заболоченные в ту и другую сторону метров на пятьдесят, а кое-где и на сто. Попал в родную стихию. Хоть и не Замошское, а все же болото.

Много слышал про поиск в Карелии, теперь вот и самому довелось поучаствовать. Хорошая штука — соцсети. Связался с местными поисковиками, напросился с ними поработать. Интересно же, как тут у них все это происходит.

Впечатления начались с первого дня, когда до Сеннозера последнюю часть пути ехали по лежневке, построенной еще финами. И с тех пор ни разу не подвергавшуюся ремонту. Хоть по сравнению с нашими топями в Мясном Бору, и цветочки, но и тягача ведь тут нет. Добирались до нужного места на УАЗах. Естественно, в дороге наслушался местных поисковых баек. Посмеялся от души на то, как ушлые ребята зимой приварили к трактору спереди трубу, вытащили его на лед и оставили. Весной трактор благополучно утонул. А затейники так же благополучно продали за кругленькую сумму каким-то столичным лохам координаты точки, где в озере танк лежит. Поди там в мутной воде да иле разбери, танк там или еще что-то. А лохам ведь очень хочется верить что танк. Еще запомнился рассказ про одного местного копаря, который наладил изготовление копий немецких и финских наград. Получались они у него ну чуть ли не лучше оригиналов. А для подлинности того, что они в земле семьдесят лет пролежали, он эти новоделы на месяц опускал в выгребную яму. Через месяц плавания в экскриментах награда выглядела более чем достоверно. И уходила опять же доверчивым столичным и заграничным лохам за бешеные деньги.

Когда прибыли на место, меня сразу же наповал сразили блиндажи. Целехонькие, не провалившиеся. Да и построенные на века. Сверху два-три наката из мощных бревен, а на них еще и валуны натасканы. От прямого попадания авиабомбы, конечно, не спасет, а снаряда можно не бояться. Потом еще в разговоре выяснилось, что местные медведи разучились берлоги делать. Они теперь в блиндажах зимуют. Такие вот чудеса начались с первого дня.

Старший нашей разношерстной группы Илья представил меня своим друзьям как крупного специалиста по болотному поиску. Немного этак с подковырочкой, но не зло. Такая аттестация, конечно, малость смутила. Ну, да ладно. Посмотрим, на что сгожусь. Мне бы только в болото попасть, а там разберемся.

Щелк-щелк-щелк. Но это «щелк» уже немного по другому. Провожу прибором над этим местом. Так и есть. Угадал. Железо щелкает. Похоже на крупный осколок. Пробиваю место щупом еще раз, определяя размер находки. Прикидываю, что примерно с ладонь.

— Лёнь, вот здесь железо стучит. Осколок. Хочешь проверить?

В глазах у товарища опять недоверие. Стучит своим щупом, вздыхает потом раскапывает мой сигнал, достает осколок размером с ладонь.

— Как Вы угадали? — удивляется.

— Так по звуку. Ты заметил, что не так как камень звучит?

— Да не очень — отвечает неуверенно.

— Фигня, две-три тоны железа вывернешь зазря, поймешь. — опять подкалываю его.

То, что для меня легко и очевидно, для Лёни загадочный ребус. Прекрасно понимаю его. Сам таким был. На щуп как Ленин на Гидру Контрреволюции смотрел. Не понимал его. Потом уже, с выкопанными тоннами и кубометрами, опыт пришел. Сейчас без этого инструмента в лес ни ногой… Это и глаза и уши и дополнительная рука. А вот в местных условиях изготовить его оказалось проблемой. Стальной пруток я с собой привез. Думал. палку и тут выстрогаю. А оказалось, что просчитался. Все породы деревьев, что вокруг лагеря были, перепробовал. Ни одно не подходит. Раскалываются, когда пруток вбиваешь. Кое-как все же сделал., предварительно поставив хомут.

А второй щуп сделал просто для кого-нибудь. Лёня, командир одного из местных отрядов решил попробовать, что за инструмент.

Базу поставили в пятистах метрах от берега озера. Ближе не подъехать. А район поиска вообще в семи километрах, это если на лодке, а по берегу получается около восьмидесяти. Такие вот реалии местной работы. Лодки с мотором здесь почти у всех есть. Да и не удивительно. В крае, где более семидесяти тысяч озер, все поголовно рыбаки. И лодкой править умеют с детства.

Полтора дня мы просто просидели без дела на базе. Отдыхали, расслаблялись, отсыпались. И приезд отметили, и рыбы наловили-накоптили. Ситуация все больше начинала напоминать фильм Рогожкина про особенности национальной охоты, когда один из главных героев постоянно спрашивал" А когда мы пойдем на охоту?" Так же и я, подошел к Илье и спросил «А когда мы будем искать?» -Да хоть сейчас- отвечает. Собирайтесь, кто смелый. Отвезу на тот берег, покажу место и — вперед!!

Меня и еще двоих местных парней уговаривать долго не пришлось. Семь километров на моторке по озеру, между живописнейшими берегами и островами и мы уже были на месте с палаткой и неимоверным количеством Ролтона. Оказывается, это здешнее любимое поисковое блюдо. «Кранты желудку» — подумал. А оглядев скудную, с точки зрения «Пожрать», растительность, понял, что альтернативы нет никакой.

О том, что здесь есть несколько наших погибших бойцов, Илья получил информацию от местных так называемых «археологов-любителей», которые в поисках военных раритетов и наткнулись на них. А до этого наших солдат еще и мародеры обобрали.Забрали котелки, фляги, штыки. Еще что-то. Возможно награды. Но с этой публикой карелы тесно работают. Поддерживают связи. По сути, кроме именных вещей или медальонов нашим ничего не надо. Кости любители военных девайсов тоже не заберут. А для того чтобы и тем и другим дышать спокойно, информацией делятся. В душе мы конечно этих копателей ради наживы, презираем, но ради солдатских костей можно и по сотрудничать . Бывает, что иногда и за деньги. Да и правильно, я так считаю. Можно ведь развыёживаться и послать не чистеньких на руку ребят на три буквы, но от этого бойцы сами из земли не встанут. Да и варимся то мы все, по сути, в одном военном котле. Здесь конфликтовать и вешать ярлыки, кто черный а кто красный, себе дороже. Ну, и потом, мы же и сами не гнушаемся прихватить из леса военный сувенир. Другое дело, что у поисковиков и нелегальных археологов приоритеты разные. Кто-то в лес идет погибших наших солдат искать, а у кого-то на первом месте сбор трофеев.

Про мародеров я тут тоже наслушался историй. Оказывается, немецкие блины они только-только начали копать. Года три-четыре. До этого им всем хватало верхового «железа» Тем более, что в Карелии сохран военных артефактов просто поразительный. А долбить блин с неизвестным результатом желающих было мало. Нафиг спину ломать? Теперь повытаскали из леса почти все, что представляет мало-мальскую ценность на черном рынке. Принялись за блиндажи. В то время как у нас в Новгородской обл. все немецкие блины вычищены до последнего фантика уже много лет назад. И не по одному разу. Не смотря на глину-синюгу, от которой не одно поколение так называемых нелегальных военных археологов радикулит словило. Да-а. Карелия — рай копаря!!! Содрал сверху мох и — вот оно. Счастье.

Дук-дук-дук. — К гадалке не ходи, деревяга.

— Лёня, слышишь?

Лёня замер на одном месте и из — под его щупа точно такое же Дук-дук.

— Что скажешь?

— Я думаю, что это деревяшка. — довольно уверенно отвечает собрат по разуму.

— Вот видишь, уже лучше — улыбаюсь.

Он совершенно не похож на семинариста. Я был очень удивлен узнав. что Леня учится на Батюшку. Какой-то шебутной, говорливый. И увидеть в нем будущего попа мне не удалось, как ни старался. Но как поисковик он мне очень даже понравился. Вдумчивый, старательный. Пытается все тонкости работы щупом постичь. Долбит по одному и тому же предмету сотни раз, вылавливая в раздающихся из-под земли звуках нужную информацию.

На месте, показанном Ильей довольно быстро нашли несколько разворошенных и разграбленных останков. Собрали их и теперь продолжили искать тех, кого не успели до нас найти мародеры. А хорошо тут работать. Белые ночи. Светло круглые сутки. Ходи, ищи, копай. Увлечешься так, что про время суток забудешь. Костерок развел, роллтону пожевал и дальше в поиск. Когда еще ехали до Сеннозера на машинах, я все переживал по привычке. А успеем ли до темноты базу поставить. И этим вопросом немало насмешил попутчиков. Сейчас уже не волновался насчет лагеря. В трёхстах метрах был оборудованный старый поисковый лагерь, с кострищем и прекрасным видом на озеро. И еще избушка то ли рыбаков, то ли таких же искателей, только цветом почернее. Исследовав позже окрестности обнаружил много старых раскопов, траншей, ходов сообщений. Эсэсовское кладбище было перекопано и перевернуто и скорей всего просеяно через сито. Гарнизон их тут стоял. А наши их здесь окружили и пытались уничтожить. бойня была лютая. С той и другой стороны по пол-тыщи убитых. В конце концов, с немалыми потерями, но эсэсовцы все же прорвались из окружения. Куда после этого боя делись трупы немцев — загадка истории. А наших тут не один год Северодвинские поисковики собирали. Но вот почему то в болото не полезли. Только на сухих местах поднимали. В болото только такие как я лезут. в самую говнюгу. А водичка ни фига не мед. Градусов пять-шесть. Голыми руками не сладко в ней останки выцеживать. Три минуты поковырялся и десять минут машешь как мельница, кровь разгоняешь в застывших конечностях. Потом опять в ледяную жиделягу лезешь. А дальше снова руки отогреваешь. На третий день суставы опухли. А кое-где на высоких местах в тени еще и земля не оттаяла. Подо мхом лед.

Ленькин друг Серега работает более привычным для себя способом. Прибор и лопата. Причем у всех тут лопаты маленькие Фискари. Удобней в каменистой почве ковыряться. Я со своим черпалом выглядел как раритет. Да и ладно. Не в лопате дело. Приборы реагируют на камни как сумасшедшие. Выцедить из этого воя нужный сигнал целая проблема. Музыкальный слух нужен. По крайней мере мой прибор так и работал. Потому и не очень обращал я внимание на его завывания. Больше на щуп полагался. Оно как-то надежней.

В стотысячный раз втыкаю щуп в мох. О-паньки!!! Ни фига себе. Немного забытые ощущения вдруг нахлынули приятной волной. Я не могу ошибиться. Под щупом шинель. Ни что другое. Именно шинель. Не валенок, ни тряпка, ни гимнастерка, ни ремень. Этот пружинящий удар щупа в нее я запомнил всеми клеточками мозга и рук еще на Политруках. Есть в Замошском болоте такое место. На небольшом пятаке сто на сто метров подняли мы больше сотни наших. И из них не менее половины чисто на щуп, попаданием в шинель. Щуп не пробивает ее и на полуметровой глубине пружинит, уперевшись в ткань.

— Лёнь, а вот так шинель во мху пружинит. Боец наш здесь лежит.

В глазах у Лёньки сомнения, недоверие. Подходит ко мне. Пробует сам определить, где во мху боец лежит.

— Я бы, наверное, подумал, что это корень пружинит.

— Нет. С корня щуп соскальзывает или рвет его, если тонкий. А здесь попробуй сам, какая площадь пружинит. Корни так не расстилаются. Чтоб долго не спорить, снова лезу руками в ледяной мох. Так и есть.Шинель. Лопатой расширяю раскоп, чтобы ткань обнажилась. Вот она.

— Да-а. Здорово! — только и может произнести карельский коллега.

К моему удивлению, не вижу в раскопе плавающих личинок опарышей — куколок. Должно же быть просто море этих черных хитиновых коконов. Неужели поторопился радоваться? Вдруг просто шинель во мху валяется? Хотя нет, вот пара-тройка «букарах» выплыла. Вот еще. Ну что ж, неплохо карельский поиск начался. Вот и время лопаты пришло. Расширяем с Леней раскоп и начинаем работать. Ох как же не хочется опять в ледяную воду лезть. Бр-р-р. Аж передергивает от предвкушения такого кайфа.

Я заметил еще по первым бойцам, что«кукол», к которым мы так привыкли в Замошском болоте, намного меньше. А сохранность останков здесь много лучше Почти все кости целые, и много мумифицированной кожи. Вот и этот товарищ исключением не стал. Да вот только начало мне казаться, что очень он большой какой-то. И через час бултыхания в ледяной жиже вместе с парой сапог на поверхность были вытащены два солдатских ботинка. А-га. А их тут двое. Офицер и с ним солдат. Где чья шинель и ноги-руки уже не разобрать. Какой-то один ком, проросший корнями. Да-а. До вечера нам тут барахтаться хватит. Если понятие вечер тут уместно.

По привычке разбираю все складки шинели, руками прощупываю любое утолщение в тряпках. И оказалось, что не зря. Нож в ножнах, чернильная ручка, мундштук, зеркало. И самое интересное — портмоне с бумажками. Эту находку сразу надежно упаковываем в пленку и закручиваем между двух плоских дощечек, выстроганных тут же. К слову сказать, бумажек всяких разных мы насобирали много. Почти у каждого найденного бойца что-то да было в карманах. Письма, блокноты, просто какие-то бумажки в кошельках. мародерам все это без надобности а нам бальзам на сердце. Вдруг фамилия какая есть. Все тщательно упаковали а потом отправили криминалисту Сергею Солодянкину в Сыктывкар. Очень любит он эти бумажки разворачивать А вот и еще хорошая находка. Погоны майора. Ни хрена себе. Да это уже никак не меньше комбата.

Позже, когда уже вернулись в лагерь показал Илье находки. Тот встрепенулся как орел на свежую кровушку. Майор. По боевым донесениям в этом бою погиб только один майор. Долгов Григорий Митрофанович. Честно говоря я здорово поразился, что по погонам тоже можно опознать погибшего. Еще находясь у Ильи в Петрозаводске я читал боевые донесения по этой операции. в которой наши окружили СС-овский гарнизон. Все эти сведения Илья из архивов выцедил. И вот оказалось, что не зря. Майор Долгов вновь обрел имя. Впоследствии карелы нашли и его родственников, которым были переданы его личные вещи.

А дальше поперло совсем уж хорошо и красиво. Я переживал, когда сюда ехал, а смогу ли здесь кого-то найти. И вот смог. Каждый день по солдату, а в крайний день опять двое в ячейке. Сержант и рядовой. К погонам стал теперь повышенный интерес проявлять. Вот и хорошо. Значит и здесь пригодился. Гвардию не опозорил. А вскоре заметил еще одну интересную вещь. Щуп стал жить уже своей жизнью. Пока я копаю он неизменно куда то испаряется. и найти его потом проблема. Иногда убегает за сотни метров. С Лёнькиным щупом такие же приключения происходят. Местные поисковики с жадностью пытаются понять работу этим не хитрым инструментом. Видят — результат есть. Значит можно и в этих непростых условиях им работать. и Потому за щупами чуть не очередь.

Местные каждый день курсировали туда-сюда на моторках. утром приплывали с базового лагеря, день в поиске и вечером назад. А я так и остался в этом лагере на пять дней жить. Красотища. Карелия же!!! До чего же бывает хорошо без телефона, интернета, прочей цивилизации. Мужики местные сначала удивились моей затее, а потом рукой махнули. Через день за глаза уже отшельником нарекли. Что-то про скит и монашество намекали с улыбкой. Им то эти красоты как нам в лес за грибами сходить. Ну, лес и лес. Озеро как озеро. Ничего особенного. А мне в кайф.

Проснулся так называемым утром, чайку вскипятил, сухарь погрыз и пошел болото на щуп нанизывать. Тук-тук. Щелк-щелк. Сам себе режиссер. Праздник жизни немного ролтон подпортил, через три дня уже смотреть на него не мог. Сухомятиной перебивался.

И вот на пятый день, уже вечером, решил немного на «дальний кордон» прогуляться. Отошел от своего жилища на километр и увидел кучку свежепарящегося так сказать, дерьма. Интересно, кто же это тут посреди тропы нагадил? Вроде наши уже все уехали на базу. А когда через пару шагов увидел очень четкий отпечаток медвежьей лапы, размером с ведро, понял, что этот местный житель мне совсем не коллега, и мои рассуждения о высоких идеалах вряд ли оценит. Потому летел я с этого дальнего кордона быстрей реактивного снаряда от Катюши. а в голове мысли не очень утешительные — весна, мишки голодные и злые. Черт его знает, он может только-только из блиндажа вылез, ищет какого-нибудь оборзевшего поисковика, чтобы полакомиться. Ночью спал тревожно, медведя в гости ждал. А он не пришел.

Закончилась моя идиллия на шестой день. Приехал гонец с Большой земли с заданием эвакуировать Отшельника на материк. Жаль. Я бы еще недельку пожил так. И вот ведь какая штука. Как только откуда то уезжать, так сразу в голове мысль о том, что не все еще успел доделать на этом месте. Эта мысль и в Мясном Бору и в Мостках постоянно возникала перед отъездом. Не отпускает место, хоть тресни. Ощущение, что где-то что-то пропустил, не доглядел, не докопал, просто тяготит иногда. Так же и здесь. Кажется, одного дня не хватило, чтоб с уверенностью можно было сказать — все, здесь я больше никого не найду. Но вот пришлось уезжать. Надеюсь, что в следующем году вернемся мы сюда.

Еще два дня мы посвятили поиску двух братских могил, отмеченных на карте в такой глухомани, что вроде кажется, кроме нынешних обитателей блиндажей, тут никто и не ходит. Нашли одну. В унылом виде. Остатки оградки из сгнивших жердей. Подгнивший столбик, бывший когда то обелиском. и дощечка, на которой когда то были имена. Теперь уже не прочитать. Полное забвение. Грустно.

Дорогу к этой братской могиле я запомнил хорошо. Впечатлений опять масса. Лежневки, оставшиеся с войны, проложенные по болотам. Разрушенные деревянные мосты через речки. Советский то ли ДОТ, толи блок-пост какой то у старой дороги, тоже уже полностью заросшей и еле видной. И снова блиндажи. Целые и обрушенные. То ли от бомбежки, то ли от старости. Теперь уже не разобрать. Печки-буржуйки, раскиданные по лесу. Надо же. У нас в Мясном такое богатство уже давненько не валяется. Мысли закрадываются, что карельские поисковики судьбой избалованы. Крепкие советские каски ногами пинают. Я подобрал одну. Домой привез. Спереди маленькое входное отверстие, сзади выходное, расщеперившееся тюльпаном. О судьбе солдата даже гадать не приходится, глядя на такую отличную работу немецкого снайпера.

Семь дней пролетели, даже и не заметил. Вчера вроде заехали, что — то как-то покопошились, по лесу-болоту побегали и сегодня уже уезжаем. Вот примерно такое ощущение было. Как-то все, показалось, очень быстро прошло. А Карелия меня контузила. Напрочь. Как когда-то Мясной Бор. В одночасье. Раз — и все. И даже не в красотах дело. Описывать их бесполезно. Местную природу нужно хотя бы один раз увидеть. Контузила всем сразу. Природой, поиском, новыми друзьями. Добрым и искренним отношением с их стороны. Да и результат поездки неплохой. Подняли мы нашей бригадой семнадцать защитников Родины. Два имени уже установили. В найденных бумажках возможно еще что-то будет.

На прощанье Илья пригласил приезжать еще. Конечно приеду. Я теперь в ваши края влюбился. Нет, Мясной Бор, конечно, на первом месте. Я же не Власов, 2-ю Ударную не предам и насовсем в Карелию я в поиск не переберусь. Это понятно. Но сюда обязательно еще не раз приеду. Кто же еще, кроме Гвардии, карелов щупом научит работать? Тук-тук. Щелк-щелк.