Всё когда-то в первый раз

Александр Савельев

Часто меня спрашивают — а как ты в поиск попал?
А вот так.

Стою посреди бывшей ярмарочной площади в вымершем и заброшенном селе, некогда богатом и населенном. Разглядываю на ладони только что выкопанную золотую Николаевскую пятнадцатирублевую монету. Редкая находка. Сохран неплохой.
А радости не чувствую. Хоть тресни, а нет той эйфории, что была лет десять назад, когда и найденный Елизаветинский медяк вызывал бурю эмоций. Увяли эмоции.
А дальше то что? Ну, может найду ещё через год такую же. Что вряд ли. Отложил МД в сторону. Сел на траву.
Что ж такое то? Вроде и интересно по полям-деревням с металлоискателем пошандарахаться, старину поискать, а вот притупилось то чувство радости от хороших находок, когда орал словно Годзилла, найдя Катин пятак. Десять лет с другом ездили по заброшенным деревням и урочищам. Копали монеты, кресты, мародерили брошенные дома, собирали антиквариат. Не ради наживы, а ради самого процесса. Кайфа при находке. Куда вся эта добыча ушла, не знаю. Свои находки редко продавал. Больше просто так раздавал да дарил. В основном друзьям — нумизматам. Что то в музеи ушло. Как говорится, главное — процесс. Результат не так важен. Чуть ли не наркотический кайф получали. И не от обладания вещью, а от первого к ней прикосновения. Счастливы были от копа, от новых впечатлений. Всю родную Ярославскую область ножками изучили. Как собственный двор знали. И ведь везло же нам на хорошие артефакты. А тут вдруг — раз! Как отрубило. Скучно стало. Иссяк интерес.

Звонок другу в Новгород:
— Пашка, а помнишь ты мне как то давно рассказывал, что у вас в Новгороде вы с какими то поисковиками в какую то долину ходили войну копать?
— Да у нас эта организация до сих пор существует. Каждый год в лес ездят, в Мясной Бор. А ты что? Решил из деревенских мародеров в поисковики переквалифицироваться? — смеётся друг.
— Да хрен знает, чего я хочу. Энергии то много, надо куда то девать. Дети выросли, забот меньше стало. По деревням шарахаться приелось. Не лежать же с банкой пива на диване перед телевизором? Да и не старый ещё. И вообще, штык-нож хочу немецкий. Коллекцию собираю.

Через два дня у меня уже был номер телефона, как сказал Пашка, самого крутого поисковика страны. А что касается штыков, то опять же, как друг сказал, они там чуть ли не под каждой ёлкой валяются. Вот и поехал я к самому крутому поисковику в Мясной Бор штыки под ёлками собирать. Вместе с женой, сыном и его подругой. Больше народу — больше соберём.
Встретил нас мужичок невысокого роста, худощавый, жилистый. Чуть старше меня. Лицо доброжелательное, из под усов улыбается. Глаза внимательные и с хитринкой. Как то сразу к себе расположил.

Познакомились. Орлов Александр Николаевич. Орел. Разговорчивый дядька оказался. Весь вечер нам про войну и про поиск рассказывал. А мы, открыв от удивления рты, вытаращив глаза и растопырив уши, жадно впитывали все, что тот говорил. А рассказывал он поразительные вещи, которых не прочтешь ни в одном учебнике или книге. Про 2-ю Ударную армию, про Любанскую операцию. Про окружение армии и предательство генерала Власова. Он не говорил красивыми словами про подвиги, про патриотизм, любовь к Родине. Он рассказывал про то, где был и что видел. Про разные находки. Вспоминал какие то бытовые мелочи. Показывал нам медальоны, ложки, кружки, котелки. Называл имена командиров и рядовых солдат. И складывалось ощущение, что рассказчик сам являлся непосредственным участником всех событий — до того убедительны были все подробности боёв, солдатского быта, описаний местности.

Северная дорога. Ну, как бы дорога. Две параллельные глубокие канавы, залитые водой и жидкой грязью. Оказалось, что для этой местности это нормально. Здесь ездят только армейские тягачи. Некоторые упоротые оптимисты думают, что проедут на суперкрутых внедорожниках. Не мечтайте. От слова совсем. Это уже из области фантастики.
Орёл сказал, что место которое мы выбрали для лагеря, сухое и красивое. Интересно, как же тогда выглядит некрасивое и сырое, если нас окружают мрачные осины, лютый бурелом и под ногами хлюпает грязь?
Через пару лет я понял, что это Санино хобби, ставить палатки в самых жопных дрищах, где грязь не просыхает даже в сухое и жаркое лето, а после дождя весь лагерь похож на Венецию, Впору на лодках плавать.

Минник не умолкает. Металла в земле, похоже, больше, чем самой земли. Железо торчит отовсюду. Ящики из под мин, рамы машин, покореженные кабины, гнутые рельсы. Как тут в этом хаосе можно найти что то путное? Да и ёлок почему то рядом не растёт, под которыми груды штыков должны быть припасены для меня.

Мужики — Орёл, Андрюха и Серёга Длинный усердно учат нас премудростям поиска. Старательно все объясняют и отвечают на тупые вопросы «туристов». Но без пренебрежения, а скорей как мама поучает неразумное дитя. Терпеливо и спокойно. Но с матерком.

Первый шок был, когда Орёл верховым щупом легко и просто настучал в земле штык от «трехи».
Ка-а-к????? Как это возможно?? Вот этим тонким пруточком попасть в земле в тонкий штык! Сейчас-то я понимаю, что не только эти чудеса можно творить верховым щупом. А тогда я всерьез задумался, что эта деятельность, видимо, не для меня. Не получится у меня так.

Второй раз мы офигели, когда при нас Орёл так же легко и играючи нашел верхового бойца. Словно мимоходом пару раз щупом настучал бедренную кость. То, что Саня нам рассказывал вчера, обрело самое правдивое подтверждение. Хотя сначала я довольно недоверчиво к его «балладам» отнёсся. Нам же в школе не рассказывали про поражения. Только про победы. Про то как мы врага громили. А про Харьковский котел, Мясной Бор никто из нас в тыловом регионе и не слыхал. И уж тем более мы были уверены, что все погибшие давно похоронены. А тут….
Вот он, наш боец. Под слоем земли и листьев от силы сантиметров десять. Жёсткая и жестокая правда, которая никак не хотела помещаться в голове. Присел на корточки перед останками, смотрю, мысли вразброд. Никак их не собрать. Человек же…. Мама и папа у него были… мечтал… любил… погиб… бросили….забыли….

Ходим по лесу, какие то сигналы копаем. Гильзы, патроны, много всякого железа непонятого назначения. Задолбали мужиков вопросами:
— А это что? А вот это? А это надо? А это для чего? А это откуда? Сначала они объясняли нам, что это и откуда. Потом, смотрю — потихоньку начали нас сторониться или делать вид что не слышат.
Точку поставил Длинный, когда после очередного моего вопроса, рявкнул:
— Я что? Так и буду к тебе каждый раз бегать и смотреть? Копай! Вскрытие покажет!
Вскрытие показало два набитых патронами подсумка на кожаном ремне. Звать-не звать Длинного? Один раз уже наорал, теперь может и дрыном приголубить. Кто ж его знает. Я с ним только второй день знаком. Мало ли, какие там у него тараканы в голове?
Все же решаюсь позвать. Судя по свирепому выражению лица, Серёга направлялся ко мне с единственной целью — закопать меня живьём. Невольно оглядываюсь в поисках путей отступления. Тем временем Длинный увидел мою находку и разом расслабился и даже, мне показалось, улыбнулся.
— Ну-ка, ну-ка! Отойди. — Длинный начал проверять место вокруг подсумков, часто-часто колотя щупом.
— Есть! Кость! Вот ещё одна!
Я в непонятках.
— Правда что ли?
— Ну что? Поздравляю! Ты бойца нашёл. — говорит Серёга. И чуть погодя добавил:
— Раз сам нашел, сам и копай.

Легко сказать. А как это сделать? Жалобно смотрю на Серёгу. Тот садится на кочку и, закуривая, с удовольствием руководит всем процессом, сопровождая его едкими замечаниями и подколами. Потом вдвоем ищем медальон. Нет медальона…
Честно скажу, сразу не осознал важность находки. Что человека нашел, солдата. Как то всё обыденно произошло. Я бы даже сказал, что сдуру воткнулся в эти подсумки. Но вот ощущения, когда берешь в руки солдатские кости, засели в голове крепко.
А само понимание произошедшей величайшей несправедливости по отношению к погибшим бойцам пришло уже потом. И по хорошему так накрыло.
Про немецкий штык под ёлкой уже и подзабылось. Весь день пытался осознать, что произошло.
А вечером у костра слово «турист» уже не звучало. И самый крутой поисковик страны поглядывал с уважением.
— В августе на Вахту приедешь?
— Обязательно!
На следующий день в поисках кого-то или чего-то впоролся я в дикие, непролазные кусты. Чуть ли не ползком. Смотрю — каменюга, мхом покрытая, лежит. Надо, думаю, присесть, отдышаться, перекурить. И вдруг мой прибор на эту каменюгу заорал, как в истерике. Перегруз показывает. Что за ерунда? Опять подношу к камню прибор. Снова перегруз. Орёт благим матом. Решил мох содрать и посмотреть, что там такое на камне лежит. А там ничего не лежало. Весь камень оказался командирской башенкой с немецкого танка. Только это я потом узнал, мужики сказали. А пока с недоумением разглядывал эту здоровенную железяку.
Рядом, за кустами Андрюхин минник попискивает. Ору:
— Андрей, подойди. Тут какая то балда лежит, на башню от танка похожа.
Тот ржёт из-за кустов.
— Копай-копай!!! Он там весь лежит.
— Не, я серьезно. Глянь, что за круглая штуковина. Большая.
Чертыхаясь Андрюха продирается ко мне в кусты, минуту смотрит, как заворожённый, на железяку. Потом оборачивается куда то в сторону и истошно орёт
— Орё-о-о-л!!! Тут командирская башня от четверки!!!
Судя по треску кустов, в нашу сторону бежало лосиное стадо. Орёл и Серёга проскочили весь кустарник, словно по чистому полю пробежали.
— Ну ни фига себе! Санёк! Гля, тут даже триплексы целые!
В глазах огонь и восхищение.
Честно говоря, я не понял, чему тут радоваться. Ну, чермет и чермет. Мне он не нужен. За три дня я уже привык, что разного железа в этом лесу больше, чем на металлобазе. Не повезу же я эту дуру в Рыбинск?
— А ещё что видел из крупного железа? Здесь, рядом?..
Пожимаю плечами.
— Вон там ещё какие то колеса маленькие лежат. А чуть дальше длинные толстые железки. Как доски.

Мужики переглядываются и ни слова не говоря испаряются в том направлении.
Короче говоря, оказалось, что я остатки немецкого танка нашел. Их тут после войны взрывали и по частям на лошадях вывозили. Отправляли на переплавку. Но много осталось и невывезенного. Вот мне и повезло. Все это железо мы потом в тягач погрузили и вывезли. Краем уха услыхал, что Длинный что-то про реставраторов военной техники обмолвился.
А Орёл после нашего возвращения в цивилизацию торжественно вручил мне немецкую каску. Малость поржавевшую, с трещиной. Но ведь КАСКА!!!
Хитро улыбнулся:

— Это тебе за танк.

Счастью не было предела у дурака. Настоящая! Немецкая! Каска!
Хороший обмен получился. Раздолбанный танк на почти целую каску. Даже немного совестно стало. Не слишком ли Орёл расщедрился?
Вот такой был мой первый выезд в поиск.
Сейчас, через пятнадцать лет, смотрю на тогдашнего себя с грустью и улыбкой. С грустью потому, что время летит. Правда и опыт растет. А с улыбкой…. Да просто приятно смотреть на человека, которому все ново, в диковинку и радостно от хорошо сделанного дела. Сейчас я уже, наверное, перестал удивляться чему то. Но чувства и эмоции от прикосновения к солдатским костям засели в голову накрепко.
Мне неимоверно повезло. Я сразу попал в крепкие Орловские руки. В отряд Гвардия. Не знаю, остался бы я в поиске, приехав первый раз в лес с другим отрядом. Но, видимо, кому то там наверху надо было, чтобы мы с Орлом однажды встретились и крепко подружились. Чтобы поиск и Гвардия стали смыслом и образом жизни на долгие годы.

P.S. А немецкий штык я все же через год нашел. Под ёлкой. В Мостках. Вместе с нашим солдатом...